Светлана Галанинская Алгебру гармонией Интервью с Яниной Батищевой Три разных таланта – научный, поэтический и религиозный – в одном человеке сочетаются крайне редко. Кандидат физико-математических наук, научный сотрудник Института прикладной математики им.Келдыша и самобытный поэт
Янина Батищева – дочь советского философа Генриха Батищева, который в конце своего творческого пути пришел к православию и привел в Церковь немало людей своего круга. Сама Яна в Церкви с детства, что не помешало ей посвятить жизнь точным наукам и сделать серьезное открытие в этой области, а также стать известным человеком в московских и питерских поэтических кругах. Она редкий в наше время образец тонкого, умного, невероятно трудолюбивого и скромного интеллигента. Друзья и знакомые говорят, что само ее присутствие всегда вызывает в душе самые светлые чувства. И это несмотря на то, что уже несколько лет Яна борется с тяжелым онкологическим заболеванием, которое вместе с интеллектуальной одаренностью и душевной щедростью досталось ей в наследство от отца. Порталу Religare удалось поговорить с Яниной Батищевой о взаимоотношениях между религией, наукой и обществом, которые во все времена были непростыми
 | Янина Батищева |
– Ваш отец, известный философ Генрих Батищев, еще в советское время, оспаривая марксистский тезис о классовой борьбе, писал: "Позиция борьбы – это позиция подчиненности и господства, человеческое же призвание – возвыситься до со-дружества и со-творчества с диалектикой универсума". Похоже, говоря о "со-дружестве и со-творчестве", он в какой-то мере попытался перевести понятие "церковность" на несовершенный язык философии? Ведь понятие "универсум" в советское время порой употреблялось и как эвфемизм Бога.
– Мне не очень повезло в том смысле, что почти все об отце и его взглядах я знаю или от третьих лиц или из его текстов. Если говорить о языке философии, мы ведь сами несовершенны, поэтому наш язык обречен на несовершенство. Однако он ведь оказался достаточно совершенен, чтобы иносказательно доносить до аудитории религиозные категории в советские годы, когда это было чревато серьезными последствиями. Процитированный Вами тезис мне кажется спорным. Но мне известно немало свидетельств о том, как через общение с отцом люди приходили в Церковь.
– Это были в основном люди его круга, представители научного сообщества?
– Да, насколько знаю.
– Владыка Антоний Сурожский в беседе "Пути Божии" говорил: чтобы увидеть красоту тварного мира, необходимы тишина и покой. При этом он ссылался на книгу математика Харди "Красота математики". Харди настаивает на том, что эта наука раскрывает нам покой и глубину. Что Вы думаете об этом?
– Я думаю о том, как много отнимает у человека погруженность в суету. "Непостижимая эффективность математики" (М. Клейн), проникновение в законы природы – все это действительно наводит на мысль, что красота науки и красота мироздания в каком-то смысле комплементарны друг другу. Видеть, ощущать эту красоту – счастливая способность человека. Это один из Божьих даров.
– В советское время, когда существовал культ науки, ее пытались поставить на место религии. А что пытаются поставить на это место сегодня?
– Тут я вряд ли готова быть экспертом, могу лишь судить о том, что наблюдаю вокруг себя. А наблюдать получается только то же самое, что наблюдалось с древности: "Их бог – чрево..." и далее по тексту. Несмотря на негативное отношение к религии в советский период, постсоветское общество, на мой взгляд, стало еще менее религиозным. И даже среди тех, кто относит себя к числу верующих, принимает участие в таинствах, немало тех, кто подходит к религии утилитарно. Целью нередко ставят не что-то выходящее за рамки обыденности, а житейский успех, удачу, здоровье.
– Понятно. Но сегодня к "чреву" добавилось еще кое-что. По выражению одного мирянина, "сегодня во главе угла не Бог, а блог"...
– Насчет блога, на мой взгляд, сказано для красного словца. Роль блогов все же преувеличена.
– Но мы живем в "информационном обществе", где все просчитано, исчислимо. И математику теперь принято считать не только языком мировой науки, но чуть ли не универсальным языком, на котором передается человеческий опыт вообще в "цифровую эпоху". Вы как математик с этим согласны?
– Суждение о математике как о языке характерно в основном для физики. Да, роль математики в естествознании трудно переоценить. Но по отношению ко всему человеческому опыту ее роль явно скромнее. Ведь все, что говорится языком математики, говорится языком формальных систем. И тут вступают в силу не только те ограничения, которые связаны со знаменитыми теоремами Гёделя. Да, все, что можно формализовать без потери содержания, вполне можно описать математически. Но возможно ли полностью формализовать человеческое мышление, опыт, отношения между людьми? У меня нет доказательств, однако мой вненаучный опыт склоняет меня к отрицательному ответу.
– Человеческое не сводимо к разуму? Душа не рациональна?
– Я верю, что в человеке есть нечто неформализуемое и, соответственно, недоступное математике.
– Почему взрывной рост науки произошел именно в христианской Европе? Тысяча лет богословских споров выработала привычку аналитического мышления? Коперник, Кеплер, Галилей, Ньютон ведь были верующими христианами...
– Хороший вопрос и отличная тема для диссертации по философии науки. Но простого и правильного ответа тут быть не может. Разные мнения на этот счет, с которыми я сталкивалась, были интересны, но до полной ясности в этом вопросе, мне кажется, далеко.
– Вот, например, математик Фримен Дайсон утверждал, что западная наука выросла из христианской цивилизации.
– То, что христианская цивилизация стала колыбелью в том числе и современной науки – это факт. Но верно и то, что научное мышление легко осваивают носители других культур и традиций, вовсе не христианских. Сегодня в одной исследовательской группе могут успешно сотрудничать люди, чьи религиозные взгляды сильно различаются.
– Что дает вера современному ученому?
– Если ученый является по-настоящему верующим, вера дает ему то же, что и верующему с другой профессией. Возможность осмыслять окружающую реальность и свой труд в свете отношений Бога и человека.
– А в плане научных достижений?
– Честно говоря, про какие-то непосредственные "бонусы" я ничего не знаю. Наверное, существует какое-то влияние на мотивацию в тех случаях, когда в научной деятельности встают вопросы, связанные с нравственным выбором... Но тут мы вновь попадаем под действие более общей закономерности – сказанное касается не только профессии исследователя, но и любой другой профессии.
– Переверну вопрос. А что может дать наука – религии?
– Она может помочь преодолеть некоторые искушения. Например, искушение довольствоваться ложными ответами, порожденными предрассудками, в частности, околонаучной мифологией и недостаточным пониманием возможностей науки.
– Тем не менее, в массовом сознании еще жив миф о Церкви как прибежище слабых, необразованных, "темных", замшелых носителей средневекового сознания? Почему?
– Массовое сознание вообще мифологично, в нем живет много разных противоречивых мифов, как в отношении науки, так и в отношении Церкви, и о рекомом Средневековье это сознание имеет самые смутные представления. Клише в отношении Церкви, о котором вы говорите, навязывалось людям довольно долго. И, мне кажется, оно все-таки оказалось намного менее живучим, чем могло бы быть. К сожалению, и в церковной среде все не настолько блестяще, чтобы стать ярким и очевидным опровержением озвученного мифа. Ну, а с другой стороны, прибежищем слабых в ином смысле, то есть не сильных мира сего, – Церковь ведь и должна быть, разве нет?
– Но уж очень часто нам напоминают о "конфликте мировоззрений", научного и христианского. Об этом говорят и атеисты от науки, взять хотя бы знаменитое "письмо академиков", и некоторые религиозные фундаменталисты. Хотя на Западе это явно отжившая тенденция.
– Следует заметить, что письмо академиков, как бы это вежливо сказать... явление отнюдь не равнозначное постановлению архиерейского собора. А вообще природа подобных конфликтов, по-моему, заключается в недостаточном понимании одного или обоих противопоставляемых предметов – веры и науки.
– Требуют ли сегодня вера и научный взгляд на мир некоего внутреннего примирения в человеке?
– Например?
– Например, я встречала священников, которыеутверждали, что тепловая смерть вселенной, неизбежная согласно Второму закону термодинамики, и библейский Апокалипсис – говорят об одном и том же с разных сторон. Также акт Творения иногда соотносят с научной концепцией Большого Взрыва.
– По-моему, вот такие "установленные" параллели и плодят впоследствии "противоречия" между науки и религией. К тому же смею вас заверить, что неизбежность тепловой смерти Вселенной сильно преувеличена.
– Вы не только математик, но и замечательный поэт. У Вас вышло несколько сборников удивительных, пронзительных стихов. Поверяет ли алгебра гармонию? Помогает ли математик поэту и как?
– Честно говоря, не знаю. Возможно, математика помогает лучше чувствовать красоту форм...
Что бы не говорили, сколько бы не наврали,
В частности, что всё развивается по спирали,
Теперь над нами – тучи, или, скорее, это –
Извержение новой, ранее невиданной Этны?
Её незаметно, мало-помалу вскормили
Кушаньем замешанным на крови и пыли –
Странным подобием человечьего хлеба.
И что-то оборвалась, и не шарик улетел в небо.
А ведь рассчитывали – все не настолько тонко!..
Горе матери, потерявшей ребёнка,
Горе человека, утратившего всё, что имел он,
Горе города, перемешанного с пеплом,
Горе ребёнка, который не увидит солнца, –
Чем утешишь, или, думаешь, не придётся?
|
