RELIGARE («РЕЛИГИЯ и СМИ») , religare.ru
|
|
15 сентября 2012 Светлана Галанинская Повсюду легче "Если человек ищет подлинной глубины, особенно сейчас, когда, по словам отца Александра Шмемана, всюду спекуляция на понижение, он неизбежно задумается о Боге, о Церкви" Приходы бывают разные. Нередко случается так, что настоятель "делает" приход, а иногда наоборот. Если говорить об отце Максиме Козлове – настоятеле, теперь уже бывшем, к сожалению многих, – храма св. мученицы Татьяны при МГУ, то это, конечно, первый случай. Духовные дети отца Максима всегда отмечали особую атмосферу университетского храма. А его уход, хоть и связанный с профессионально-рабочими обстоятельствами, для многих стал печальной неожиданностью. И заставил задуматься о скоротечности всего по-настоящему хорошего в нашей жизни, в том числе и церковной. О своем пребывании в приходе Татьянинского храма рассказывает Галина Смирнова – литературный редактор издательства "Просвещение" (по должности) и замечательный поэт (по призванию).
– До интервью Вы сказали, что после ухода отца Максима вряд ли останетесь здесь постоянной прихожанкой. Почему? Боитесь, что дух прихода не сохранится? – Дело ни в коем случае не в том, что здесь станет плохо: не станет. Я считаю нормальным уйти за духовником на другой приход, Но в то же время не забывать свой первый храм. Появляться буду и там и там. – А вот отец Максим Козлов уходил с сожалением и даже некоторым опасением. В своем прощальном слове на последней литургии он сказал, что опасается подмены настоящей духовной жизни в приходе некой атмосферой теплоты и душевности, которая, собственно, и привлекает людей. Что Вы думаете по этому поводу? – Позволю себе с отцом Максимом не согласиться. Не берусь судить, кто и зачем приходит, кто-то вообще наверняка заглядывает из любопытства, но ведь важно, что из этого вырастет, что у кого останется. Я вижу, что люди встают в длинные очереди на исповедь, что выносят несколько Чаш. Что Великим постом читают Псалтирь по соглашению, изучают "Лествицу", Священное Писание; на службах следят по тексту, берут отпуск на Страстную. Знаете, я не верю, что все это делается просто так. Еще я, например, знаю, как мои друзья относятся к браку, к воспитанию детей, – это очень серьезно, и просто теплота и душевность здесь не помогут, хотя сами по себе они никому еще не повредили. – Как Вы сами попали в храм? Почему пришли именно сюда? – Это было в 2005-м году, весной. Можно сказать, что случайно оказалась, можно сказать, что вовсе нет. В тот момент я искала чего-то глубокого и настоящего, поиски привели меня в Церковь. Но прихожанкой какого-то определенного храма я не была, в Таинствах не участвовала, так, заходила. Мне было не очень уютно в храмах. – Даже так? Почему? – Я смотрела вокруг и не понимала, что происходит и что надо делать. Решила сначала разузнать побольше, а потом уже найти свой храм и ходить туда. Прочла Евангелие – одно, от Матфея. – Помните первое впечатление от прочитанного? – Помню: как красиво написано! Ну, еще какие-то книжки почитывала. И как-то подруга дала мне много журналов – среди них "Фома", "Нескучный сад", что-то еще... В одном из них было интервью с отцом Максимом и его большая фотография. Вот в этот момент что-то произошло. Что – не знаю, но я вдруг поняла: хочу поехать в этот храм и познакомиться с этим батюшкой. И действительно поехала – сначала просто посмотреть, потом познакомиться, потом на службу, да так и осталась. Когда задумываюсь, что мне дала жизнь в этом приходе, хорошо понимаю: меня дала. Такую, какая я сейчас. Если бы не участие в Таинствах, не чтение, не духовник, не общение, перед Вами сидел бы другой человек. – Здесь многие обретают уникальный круг общения. Можно одной фразой описать особый дух этого места? – Чем мы измерим уникальность того или иного круга? Да, много студентов, и кто-то знаком по университету. Да, есть певческая школа, сайт, издательство. И там, конечно, собираются люди. Но это все же не главное. Главное – что я здесь дома. Меня иногда спрашивают: что заставляет тебя рано утром в воскресенье ехать в центр Москвы? А что заставляет нас жить дома, даже если, скажем, до работы добираться полтора часа. Думаю, между своим храмом и домом можно провести аналогию. – Можно нарисовать портрет Татьянинского прихожанина? Все-таки храм необычный, университетский... – Если бы я захотела нарисовать портрет, вряд ли бы у меня что-то вышло из этой затеи. У нас тут все разные, одного начнешь рисовать – о другом забудешь. А домочадцы, как известно, все разные и все одинаково близкие. Татьянинские прихожане отличаются возрастом, вкусами, взглядами – общего портрета не получится никак. Но знаете, что интересно? Жизнь на приходе и – шире – в Церкви учит уважать чувства и достоинство совершенно разных людей, их мнение, свободу, выбор. Учит принимать других такими, какие они есть, учит быть благодарным. Если все-таки искать какие-то особенности... Вот, правда, говорят, что у нас много молодежи. Это верно. Но есть и взрослые люди, и пожилые, и дети, которые буквально рождаются на приходе. – А что сегодня приводит молодежь в Церковь? – Молодость хороша тем, что это время исканий. Если человек ищет подлинной глубины, особенно сейчас, когда, по словам отца Александра Шмемана, всюду спекуляция на понижение, он неизбежно задумается о Боге, о Церкви. Тут главное не оттолкнуть – например, к сожалению, своим же поведением, – а вовремя ответить на вопрос, проявить заботу, внимание, человечность, в конце концов. Нужно по возможности показывать пример собственной жизни, а не устраивать какие-то специальные массовые акции, мероприятия по приведению молодежи в Церковь. Они зачастую выглядят, извините, убого, и у меня лично вызывают в лучшем случае недоумение. А Христос не отвернется от человека, который Его ищет. Он всегда рядом. Можно помочь другому установить отношения с Ним, но нельзя в них вторгаться. – В каких приходах вы еще любите бывать? – Могу назвать три места, хоть и не хожу туда часто: это храм Успения в Газетном переулке, где можно заслушаться проповедями настоятеля. Это Зачатьевский монастырь с улыбчивыми и внимательными сестрами и священниками, где игуменья сама читает канон на утрени, а служба долгая, но совсем не утомительная. И храм святителя Николая в Старом Ваганькове, где просто хорошо и спокойно. – Вы по профессии литературный редактор, а еще пишете замечательные стихи. Творческому человеку в Церкви легче или сложнее? – Творческому человеку повсюду легче: что бы ни произошло, он стихи напишет или песню споет – и тем утешится. А если серьезно, то, думаю, не в творческой профессии дело. Вот я бы не рискнула сравнивать, скажем, редактора и дворника: внутренний мир другого нам не всегда доступен, мотивация выбора работы зачастую тоже. А уж кому легче, кому сложнее – и вовсе неизвестно. – Это не только в Церкви так, верно? – Да, вообще в жизни. Но жизнь и Церковь на самом деле не стоит разделять, нужно стремиться к цельности, к тому, чтобы всегда быть собой. Что касается искусства, снова вспомню слова отца Александра Шмемана – о том, что любое подлинное искусство религиозно. А к творчеству, на мой взгляд, призван каждый человек. К творчеству – в смысле сотворению, выстраиванию своей жизни и, следовательно, жизни окружающего мира. К сохранению, развитию и умножению того, что Бог нам дарит. Это доступно всем. Если бы каждый писал стихи – Кто-то слагал бы баллады, А кто-то – гимны. У кого-то они выходили б смелы, у кого-то – тихи, У кого-то – воинственны, А у кого-то – наивны. Если бы каждый писал стихи, Мы бы читали, Словно раскрытые книги, Знакомых и даже не очень, Своих, чужих И тех, кто уже далеко и для нас невидим. Если бы каждый писал хоть немного, по мере сил, Проще было бы всем оставаться собою: И тому, кто экспромты подбрасывал с легкой руки, И тому, кто неровности ритма не правил с завидным покоем. Если бы каждый писал стихи, То кого же судить? Один оправдался бы нежностью, этот – безумьем, Тот – справедливостью, Кто-то – уменьем любить, Кто-то – способностью верить И склонностью к долгим раздумьям... Если бы каждый со славою звался: поэт! – Как бы прекрасны края наши были, Как строги Были бы мы, несомненно, к себе, А к другим – милостивы. И не одиноки. |
 |
РЕКЛАМА |
