Александр Щипков Выступление на открытии мемориальной доски Т.Н. Щипковой "Гонения прекращаются тогда, когда мы признаем их и раскаиваемся в содеянном" 15 июля 2012 год. Смоленск. Смоленский государственный университет.
Александр Щипков, действительный государственный советник, публицист
Ваше Святейшество! Святейший владыка Кирилл!
Уважаемый губернатор города Смоленска, Алексей Владимирович!
Ваше Преосвященство, владыка Пантелеимон!
Господин ректор, уважаемый Евгений Владимирович!
Дорогие гости, земляки!
Мы собрались сегодня здесь, в Смоленске, возле университета, открыть мемориальную доску моей матери Татьяне Щипковой, которая преподавала здесь и была подвергнута репрессиям и гонениям за то, что не скрывала своей веры, за то, что рассказывала студентам о Христе, за то, что в условиях идеологической несвободы позволила себе быть свободной.
Физическую свободу можно отобрать и отправить человека в тюрьму, как это сделали с моей матерью. Но свободу верить, свободу молиться, свободу общения со Христом отобрать невозможно.
Мама вспоминала, как в лагере, в Уссурийском крае, юная зечка просила ее записать молитву Божией Матери "Богородице дево, радуйся!". Девушка прятала эту молитву, опасаясь, что при очередном осмотре листочек "зашмонают". Мама говорила ей: "Не прячь! Выучи наизусть и молча молись! Оттуда не зашмонают!"
Внутреннюю духовную свободу "зашмонать" невозможно. Но свободы можешь достичь только тогда, когда заплатишь за неё сам. А если за нее платят другие, то это кредит, который мы должны отдавать. Татьяна Щипкова заплатила сполна, сохранив верность Христу, Церкви и Отечеству.
Обычно такие слова говорят о мужчинах-воинах. Но они полностью относятся и к этой женщине, крошечного роста, слабого здоровья, абсолютно беспомощной в житейских делах, простодушной и наивной. И при этом необычайно твердой и требовательной к себе в вопросах нравственных. Татьяна Щипкова была человеком классической европейской культуры и православного миросозерцания. Заповеди блаженства были для неё ориентиром в повседневной жизни.
Я не буду вспоминать обстоятельства её увольнения и ареста, но я не могу не вспомнить тех людей, которые пострадали в тот год, но не поступились принципами, не предали свои убеждения. Потому что если меня и мою жену Любовь Щипкову исключали из института как близких родственников, то другие пострадали абсолютно безвинно. Это Елена Каштанова, студентка французского отделения, а ныне ведущий сотрудник Поленовского музея-заповедника на Оке, это студент английского отделения Игорь Маллер, ныне протодьякон смоленского Успенского собора, это преподаватель математики Ирина Николаевна Демидова, живущая ныне в Петербурге. Они не предали дружбу с нашей семьей и поплатились за это работой и дипломами. Так или иначе, это задело и других наших друзей, многих из которых я с благодарностью вижу сегодня на этой встрече.
Татьяна Щипкова изображена на фоне классной доски. В руках она держит один из своих любимых романов Виктора Гюго – "Les Miserables" (Отверженные), роман о чести, смирении и достоинстве, роман глубоко христианский. Она часто брала читать его со студентами. Этот портрет сделал замечательный русский скульптор, ученик и друг великого смолянина Сергея Конёнкова – Александр Дмитриевич Казачок, который приехал в Смоленск из Переславля-Залесского и сегодня находится с нами.
Установка этой мемориальной доски вызвала неожиданное и радостное для единодушие. Её поддержали люди самых разных, порой противоположных политических и религиозных взглядов, представители депутатского корпуса, чиновники, общественные деятели, представители культуры. Но особенно я хотел бы поблагодарить губернатора Смоленска Алексея Островского, владыку Пантелеймона, руководство и преподавателей университета за поддержку, советы, помощь и человеческое участие.
Первый, к кому в марте этого года, еще до Пасхи, я пришел за благословением начать работу по изготовлению и установке мемориальной доски, был Святейший Патриарх Кирилл. Он посмотрел на меня, потом на эскиз, потом опять на меня, задумался и сказал: "Делайте. Я сам приеду открывать эту доску". И благословил.
Ваше Святейшество, я, моя супруга Любовь и сыновья, все мы благодарим вас за это благословение, за молитвы о нашей матери, благодарим за то, что вы вселили в нас абсолютную уверенность в том, что это нужно делать. Без вашей поддержки, без ваших молитв, мы бы не справились. Огромное вам спасибо.
В ночь с 10-го на 11-е июля я увидел во сне маму. Мы долго разговаривали, и я целовал ей руки. 11-е июля – день ее смерти. В этот день мы укрепили эту доску на стене Смоленского педагогического института, ныне университета, рядом с доской Александра Твардовского, гениального русского поэта, прошедшего раскулачивание и иные невзгоды. Именно Твардовский своей волей снял запрет говорить о репрессиях, напечатав "Один день Ивана Денисовича".
Гонения на христиан продолжались до конца советской власти. Ученика Татьяны Щипковой – тоже смолянина – Владимира Пореша и других православных освободили из лагерей лишь в 1986-87 годах, накануне празднования 1000-летия крещения Руси. Мы должны помнить об этих гонениях и открыто об этом говорить, потому что это история нашей Родины, и мы не хотим, чтобы это повторилось.
Гонения прекращаются тогда, когда мы признаем их и раскаиваемся в содеянном. Открытие этой доски – видимый знак этого признания и этого раскаяния.
Поэтому я считаю, что гонения на православную христианку Татьяну Николаевну Щипкову закончились сегодня, в тот момент, когда Патриарх Русской Церкви снял покрывало с Мемориальной доски, на которой написано: "Здесь преподавала Татьяна Щипкова, пострадавшая за православную веру в годы гонений".
Благодарю за внимание.
|
