Ольга Богданова "Жара" Александра Архангельского: незабываемое время Источник: Татьянин день Фильм Александра Архангельского "Жара", посвященный духовным поискам советской интеллигенции и неофициальной религиозной жизни 1960-х-1980-х годов, вызвал немало толков и обсуждений. На какую аудиторию он был рассчитан? Почему так мало говорится об истории политической борьбы в эти годы? Какие ассоциации и мнения он вызывает у тех, кто был современником описываемых событий? Сегодня в "Татьянином дне" комментарии епископа Каскеленского Геннадия, филолога Андрея Десницкого и шеф-редактора фильма "Жара" Ксении Лученко.
Епископ Каскеленский Геннадий (Гоголев):
Фильм "Жара" очень понравился. Хотел бы поблагодарить Александра Архангельского за прекрасную работу.
Фильм познавательный. Много кинопленок впервые показаны широкому зрителю. Много новых интересных фактов – чего стоит только собачка в углу полотен художника Фаворского!
Поразило своей темной обреченностью выступление отступника Осипова с атеистической трибуны, а глубокие гениальные глаза Ахматовой после просмотра третьей серии снились всю ночь.
К сожалению, не обошлось без ошибок: митрополит Никодим никогда не был ректором Ленинградской духовной Академии, а Псково-Печерский монастырь – лаврой.
Но главное достоинство фильма в том, что он правдив. Убежден, что все, кто жили в те проклятые, но плодоносные времена, воскликнули: да, да, именно так все и было!
Мое настоящее обращение тоже произошло в середине 80-х. И я очень хорошо помню, как морозной зимой приходил с группой молодых христиан в деревянный домик на окраине Троице-Лыково на собрания, которые соединяли в себе элементы научного семинара и первого класса церковно-приходской школы. А потом с великой осторожностью мы расходились по одному к разным автобусным остановкам: ведь для нагрянувшей милиции присутствие в доме нескольких несовершеннолетних при наличии на столе открытой Библии давало повод к задержанию взрослого.
И сущая правда, что солидные ученые родители говорили своим отпрыскам: уж лучше бы ты пил и развратничал, чем – религия! И сущая правда, что молодой православный доперестроечного времени тесно, плечом к плечу, стоял на линии фронта супротив безбожия вместе с католиком, баптистом, пятидесятником, иудеем.
Фильм правдив и поэтому удивителен. Он удивителен тем, что о мертвенных, пошлых, "совковых" временах он рассказывает так, что пробуждает в душе самые светлые ностальгические чувства. И в этом нет противоречия. Ведь вспоминая о брежневской эпохе, мы, прежде всего, вспоминаем о ее людях. И каких людях! Поистине, внутренний, сокровенный свет вечной жизни, который наполнял глаза и души тех, с кем нам посчастливилось встретиться в ту эпоху, превозмогал и побеждал внешнюю болотную мглу окружающей действительности. Он и поныне светит нам. И будет еще светить очень и очень долго.
Митрополит Сурожский Антоний, старец Иоанн (Крестьянкин), протоиерей Димитрий Дудко, С.С. Аверинцев, вот некоторые из тех, которые сформировали подлинное лицо народа, то есть такое лицо, каким его Бог замыслил от вечности. Ими же и оправдается та эпоха...
Вечная им память!
Молитесь о нас, присноблаженные отцы и братья наши!
Ну а в завершении небольшой экспромт:
Не спешите клясть пору
Мрачной диктатуры:
Гляньте Сашину "Жару"
По ТВ "Культура".
Андрей Десницкий, доктор филологических наук, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, консультант Института перевода Библии:
Фильм появился как нельзя вовремя. Сегодня православие не сходит с экранов, оно присутствует повсюду, оно становится чертой пейзажа, и кажется, что оно всегда было таким – если не всегда, то, по меньшей мере, последние лет сто. Менялись внешние атрибуты, и то незначительно...
Я крестился в 1986 году, в конце своего первого курса. Тогда еще это было немного опасно, и никто не знал, что всего через два года, на тысячелетие крещения Руси, религия в СССР станет разрешенной и очень модной, а через пять лет так и вовсе настанет конец самому СССР, зато в Церковь валом повалят толпы, не знающие ничего о православии, но твердо уверенные, что это вариант намного лучший, чем коммунизм.
Сам я застал, может быть, одну сотую того, о чем рассказано в фильме, но и эту сотую я запомнил. Не было почти ничего, ни Евангелия в свободной продаже, ни возможности свободно собираться и говорить о вере – но было что-то очень важное и настоящее, и мне даже трудно назвать, что именно... а вот фильм напомнил. Был опыт неотмирности в миру, опыт полной инаковости, когда мы ходили по тем же улицам, ели ту же еду, дышали тем же воздухом, но мыслили и чувствовали всё совсем иначе.
Один маленький пример... Недавно одна наша подруга рассказывала, как в "Макдональдсе" мама с дочкой в среду либо пятницу придирчиво расспрашивали о точном составе всех этих яств и требовали чего-то строго постного. А в наши дни мы заходили в студенческую столовую и брали два гарнира, и еще просили соусом не поливать – и кто стоял рядом, тот мог, если тебе повезло, просто улыбнуться и сказать: "И мне два гарнира, пожалуйста". И никто ни о чем никого не спрашивал. Только раздатчица иногда ворчала: "Всё поститесь, поститесь...".
Впрочем, что там о соусах и гарнирах... Лекции С.С. Аверинцева, книги отца Александра Меня, да просто даже пасхальный тропарь в храме, окруженном комсомольскими патрулями (да, еще и в 86-м и в 87-м вылавливали студентов, могли и отчислить), – всё это было бесценным опытом христианства, которое не нужно никому, кроме самих христиан, и которое не сулило ничего, кроме Царствия Небесного. Вот и всё, но этого достаточно. Сегодня об этом забывают за вопросами второго и третьего порядка, за богослужебным языком и геополитикой, за данными опросов общественного мнения и эффективным менеджментом. Никуда не делись эти простые истины – только слишком много стало всего остального.
Фильм Архангельского напомнил нам, как можно помнить о главном, когда больше уже не о чем думать. Он показал это главное, кто не имеет подобного опыта – а сегодня таких в Церкви 999 человек из тысячи, и 900 из них, боюсь, даже не догадываются, что такой опыт вообще возможен, что был он не в каких-то катакомбах и сталинских лагерях, а вот здесь, в нашем городе, и на памяти тех, кто еще не состарился.
Да и все мы вышли из этой советской шинели, из этих подпольных встреч и домашних литургий – даже те, кто ни разу на них не был (мне вот не довелось), кто и не догадывался об их существовании. Старшее поколение интеллигентов, которое с таким недоверием относится к церковному официозу и к молодежному задору "досрочно повысим процент воцерковляемости" – оно помнит о временах, когда так же вот повышали показатели совсем другие, и не хочет повторения этого опыта под восьмиконечным крестом. Но и энергичные, эффективные церковные управленцы в рясах и пиджаках – они тоже оттуда родом, они, наконец-то, вышли из подполья на оперативный простор, они смогли осуществить то, о чем и мечтать не могли четверть века назад... И они хотят успеть, наверстать упущенное, доделать незавершенное. Кто из этих двух групп прав? Не знаю. Все правы по своему, да и групп не две, а двести двадцать две, и каждая идет к общей для всех нас Истине. Фильм, он ведь и об этом напомнил.
Мы вообще все оттуда: нынешние консерваторы и либералы, монархисты и демократы, любители глубокословныя славенщизны и ревностные катехизаторы, все, все без исключения вышли из тех подпольных кружков. "Из-под глыб", как назывался один сборник того времени, проросли эти всходы – и когда глыбы были разбиты и разметаны, появились разные, очень разные ростки, одновременно и на одном поле. А потом начали спорить друг с другом, и это нормально, такова жизнь. Только не найти нам общего языка, не обращаясь к нашему общему прошлому. "Мне не думать об этом нельзя, и не помнить об этом не вправе я, это наша с тобою земля, эта наша с тобой биография", – так звучали слова одной ужасно советской песни, которая гремела тогда по всей стране. Но к фильму "Жара" они подходят в полной мере.
Но, конечно, фильм не значил бы ничего, если бы говорил только о прошлом, пусть и дорогом нашему сердцу. Иногда ведущий, на мой взгляд, впадал в излишнюю дидактичность, начинал не столько рассказывать, сколько проповедовать, но и сам материал звучал неожиданно актуально. Что делать, если прежние идеалы потерпели поражение, а нынешняя действительность удушлива, уныла и скучна? Выходить ли на площадь в демонстрациях протеста, или заниматься своей маленькой частной жизнью? Можно и так, и так, но фильм показал людей, нашедших еще один выход – говорить о главном и дышать полной грудью. Такая малость, казалось бы, особенно когда вокруг такое... Только всё, что гремит нынче на площадях, однажды умолкнет и не вспомнится более, как нелепый сон, а вечное останется с тобой... и чтобы принять его, не нужно, как напомнили нам в фильме, ничего такого особенного, разве что вера, надежда и любовь.
Большое спасибо Александру Архангельскому и всем, кто помогал этот фильм создавать! Это были четыре очень светлых и ярких вечера у телевизора, от чего мы давно уже отвыкли.
Ксения Лученко, шеф-редактор фильма "Жара":
То, что фильм Александра Архангельского "Жара" и книга архимандрита Тихона (Шевкунова) "Несвятые святые", посвященные одному и тому же периоду истории, появились одновременно, случайность. Но если искать здесь закономерности, то можно сказать, что это этап развития поколения. И архимандрит Тихон, и Александр Архангельский, и многие из тех, кто смотрел фильм или читал книгу, принадлежат примерно к одному поколению – тех, кто пришел к вере из атеистической или индифферентной среды и формировался как христианин в конце 70-х – в 80-е годы.
После этого они все прошли большой жизненный путь, и сейчас возникла потребность осмыслить то, что произошло, посмотреть назад, подвести промежуточный итог: с чего они начинали и куда в итоге пришли? И поблагодарить своих учителей или просто людей, которые были с ними рядом в те годы. А еще рассказать об этом остальным, вписать в историю, поделиться опытом. Есть ощущение наступившего исторического беспамятства: дальше, чем на 10 лет назад, почти никто ничего не помнит. Поэтому многих пугает, что то, чем ты жил – атмосфера, эпоха, люди, все это уходит в забвение.
Фильм "Жара" мы делали для аудитории телеканала "Культура". Это федеральный канал, и аудитория у него довольно широкая, причем большинство телезрителей имеют смутные представления о церковной жизни, и тем более о религиозной жизни в 70-80-х годах. Я уже слышала упреки, что в фильме мы проговаривали очевидные вещи, которые якобы и так "всем понятны". Но на самом деле это иллюзия, они далеко не очевидны для широкой аудитории.
"Жара" это рассказ, и, может быть, более образный и авторский, чем принято сегодня в телевизионной документалистике. Но авторская интерпретация происходит за счет отбора историй, тем и персонажей, а не за счет прямых оценок. Вообще, на мой взгляд, самым сложным в работе над фильмом было отобрать из огромного количества материала то, что уместится в четыре серии по 44 минуты, даст возможность зацепить зрителя историями и при этом создать целостную картину, законченное произведение. Александр Николаевич Архангельский как сценарист проделал огромный труд, масштабы которого посторонним не так заметны, но я об этом могу свидетельствовать.
Некоторые зрители отметили, что диссонансом звучат в фильме реплики Людмилы Улицкой. Во время работы, когда мы брали у нее интервью и монтировали серии с ее участием, у меня такого ощущения не было. Людмила Евгеньевна – ценный свидетель, потому что в те годы в той среде, о которой у нас идет речь, она, по собственному признанию, была "женщиной, которая мыла посуду" всех знала, все впитывала, слушала, но оставалась немного в стороне. Она стала православной христианкой, будучи юным биологом, генетиком, долгие годы занималась историей раннего христианства, была духовным чадом отца Андрея Сергиенко, репатрианта с очень сложной личной судьбой, который и преподавал в Духовной академии, и был настоятелем прихода, и совершал тайные богослужения на дому. Она входила в круг протоиерея Александра Меня, бывала на квартирных встречах с митрополитом Антонием Сурожским, а в юности была связана дружбой с людьми, которые пережили опыт религиозного подполья 1930-х-1940-х годов.
Но когда я максимально отстранилась от работы и посмотрела на нее уже в эфире, я действительно заметила в словах Улицкой особенную резкость, которая отличает ее от остальных участников фильма. Можно лишь предполагать, с чем эта резкость связана, но для фильма, на мой взгляд, такой нерв полезен.
Еще один часто звучащий повод для критики, что мы лишь упоминаем о целом круге религиозных диссидентов – о Глебе Якунине, отце Николае Эшлимане, Зое Крахмальниковой, Александре Огородникове, но не они в центре повествования. Во-первых, рассказать обо всех в одном проекте невозможно. Я, например, рада, что Александру Архангельскому удалось очень тактично показать драму протоиерея Димитрия Дудко, оставив за кадром все, что повлекло бы необходимость выносить какие-то суждения по его поводу. Важным, хотя, конечно, не основным критерием при выборе приоритетных сюжетных линий было то, что о многих и без нас есть, кому рассказать. Так, про Огородникова, его общину и семинар существуют многочисленные публикации, он принимал участие в передаче "Тем временем" и есть ее запись. У Зои Крахмальниковой, как и у Татьяны Щипковой есть, слава Богу, наследники, которые могут свидетельствовать об их истории и делают это. А у Сандра Риги, например, или у Татьяны Горичевой, нет никого. Кроме того, "Жара" это не история борьбы с режимом. И не биографии отдельных людей. Это фильм о том, как целое поколение христиан могло состояться, прийти и остаться в Церкви при тоталитарном безбожном государстве. Рассказ о том, что человек может состояться в любую эпоху, что христианский выбор возможен всегда.
|