Кардинал Вальтер Каспер, председатель Папского Совета по содействию христианскому единству
Православие и Католическая Церковь.
40 лет после обнародования Декрета II Ватиканского Собора об экуменизме "Unitatis redintegratio" Я рад встретиться с вами сегодня здесь, в соборе Непорочного Зачатия Девы Марии. Это – мой четвертый визит в этот храм. Я еще помню свое первое посещение в 90-е годы, когда я был епископом епархии Роттенбург-Штуттгарт в Германии. Этот храм производил жалкое впечатление. Коммунисты конфисковали ее, построили внутри этажи, фундамент и крыша были в аварийном состоянии. Спонтанно я пообещал финансовую помощь нашей епархии для реставрации. Сегодня вечером могу сказать, что эта помощь оказалась успешной: получился красивый, светлый и приветливый храм.
Прежде всего мне хотелось бы передать вам сердечный привет Святейшего Отца, Папы Иоанна Павла II. Могу заверить вас, что католики Москвы и всей России, равно как весь российский народ, занимают особое место в сердце и в молитвах Святейшего Отца. Он не может прийти к вам телесно, но духовно он близок к вам. Он специально попросил меня передать вам свои добрые пожелания и благословение.
I.
Сегодня мне хочется рассказать вам о характере моей специфической деятельности в Риме в плане экуменическом, порученной мне Святейшим Отцом. Это складывается особенно удачно, поскольку в этом году отмечается 40-летие со дня завершения и торжественного обнародования II Ватиканским Собором Декрета об экуменизме. Этот декрет открывается словами: "Способствовать восстановлению единства всех христиан – одна из первоочередных задач Священного Вселенского II Ватиканского Собора. Ведь Христос Господь основал единую и единственную Церковь…" (Unitatis redintegratio, 1).
Я все еще очень хорошо помню эти события. Тогда мне было 31 год, я только что стал профессором в Мюнстере в Вестфалии. Постановления Собора наполнили нас огромным восторгом. Для нас это было неким прорывом. Во время Второй мировой войны я вырос в деревне, в которой католиков было более 80 процентов. Тогда мы никогда не слышали слово "экуменизм". Напротив, к Лютеру и Кальвину отношение было негативным, и я никогда не переступил бы порог Евангелической церкви. К сожалению, мы знали Россию тогда исключительно по военным новостям и рассказам русских военнопленных; о том, что там жили православные христиане, сильно пострадавшие от Сталинских преследований, никто нам не говорил. Практически русское православие не существовало для нас. Только позже, на уроках Закона Божия и на богословском факультете мы узнали об этом; однако, православие оставалось весьма далеким, очень абстрактным и исключительно теоретическим.
Как изменилось все со времени Папы Иоанна XXIII и II Ватиканского Собора! Русская Православная Церковь с самого начала участвовала в экуменическом движении и представители ее принадлежали к числу первых, прибывших на Собор и ставших нашими друзьями. К сожалению, с 1990 года эти отношения омрачились. С обеих сторон произошли печальные недоразумения и ошибки, а в этой стране экуменизм движется с трудом. Однако, я уверен, что вы усмотрите в моем визите сюда, в Москву, знак того, что дух сближения и дружбы приобретает новый импульс. Русская Православная Церковь - не только самая большая из Православных Церквей по числу верующих, но по своему духовному и культурному наследию – это "великая" Церковь, заслуживающая нашу высокую оценку и уважение. Мы, католики, хотим жить с нею мирно и, как хорошие друзья, сотрудничать с нею.
У нас на Западе и почти во всем мире, несмотря на вероучительные различия, католики, православные и евангелические христиане более не чувствуют себя оппонентами или соперниками; они знают, что то, что их объединяет, намного более того, что их разделяет; они чувствуют себя братьями и сестрами во Христе Иисусе. Они вместе живут, трудятся и молятся. Это происходит на уровне приходских общин, на уровне епископов, и происходит в Риме, где Папа регулярно, почти как нечто само собой разумеющееся, и с глубокой искренностью принимает православных и евангелических гостей.
Это развитие – причина для благодарения, ибо за этим сближением стоит не дух времени, не дух релятивизма, индифферентности или либерализма. За этим стоит, по словам II Ватиканского Собора, Святой Дух (Unitatis redintegratio, 1;4), Который есть Дух единства и примирения. Сам Иисус перед Своими Страстями молился, дабы все Его (ученики) были едино (Иоанн 17,21). Он хотел не много разных церквей, а одну единую Церковь. Новый Завет предлагает нашему взору образ первоначальной Иерусалимской общины и утверждает, что у всех было одно сердце и одна душа (Деян. 2, 44-47).
В нашем общем Символе веры мы исповедуем веру в единого Бога, единого Господа Иисуса Христа, единого Духа Святого и единое Крещение, а также в "единую, святую, кафолическую и апостольскую Церковь". В своем Послании к Ефесянам апостол Павел пишет: "Одно тело и один Дух, … один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас." (Ефес. 4, 4-5). Вера в единого Бога, единого Господа Иисуса Христа и единого Духа означает, что мы принимаем и желаем единства и мира для Церкви. Это – обязательство для каждого из нас.
Разделение Церквей противоречит воле Иисуса; оно есть грех, а перед миром – соблазн. Люди ожидают от нас, христиан, не противостояния; таковых в мире имеется достаточно. От нас ожидают свидетельство единства и примирения. Мы должны быть свидетелями и миротворцами.
С экуменического движения начинается противодействие разделениям между Востоком и Западом и разделениям, произошедшим на Западе, начиная с XVI века. Экуменическое движение принадлежит к числу немногих светозарных событий ушедшего XX века, который с двумя человекоубийственными тоталитарными системами, с двумя мировыми войнами и миллионами умерших, был веком мрачным и кровавым. Русский и немецкий народы пережили его особенно болезненно. Поэтому мы несем особую ответственность за мир во всем мире и в Церкви.
II.
Со времени произошедших в мире политических перемен 1989/1990 годов, в особенности, в Европе создалась новая ситуация. Разделение мира на два противостоящих блока, слава Богу, окончилось. Пала Берлинская стена. Россия и Европа вновь сближаются. Все это ставит перед Церквами новые задачи и бросает новый вызов. В этом процессе сближения Церкви не должны занимать позицию арьергарда; они не должны оказываться препятствием на этом пути, а напротив, должны быть авангардом и мужественно идти вперед. Они не должны оставлять другим ответственность за созидающееся единство Европы и сотрудничество между Россиею и Европою; мы, христиане, должны стать теми, кто активно определяет будущее. Делать это мы не можем разъединенными, а только совместно.
Веками культура наших народов проникалась духом и ценностями христианства; после провала атеистических идеологий и диктатур, наша культура должна обновиться согласно этому духу. С общей ответственностью мы призваны заботиться о том, дабы Восток и Запад не утратили своей христианской души. Это станет возможным тогда, когда нам удастся, по преодолении политических и военных разделений Европы, преодолеть и церковные разделения между Востоком и Западом. Запад нуждается в России, которая в течение истории часто служила защитной стеной для Европы; Россия нуждается в Западе, нуждается в Риме, если не желает быть изолированной.
Разделение Церквей имеет глубокие причины; оно глубоко уходит корнями в историю. Часто оно рассматривается в связи с 1054 годом. Тогда в Константинополе папский легат Гумберт да Сильва Кандида и греческий патриарх Михаил Керуларий взаимно отлучили друг друга от Церкви. Это весьма прискорбное событие возымело исключительно символическое значение. Уже до этого Восток и Запад жили разъединенными. Они отчуждались и более не понимали друг друга. Они – как говорит II Ватиканский Собор – с самого начала приняли от апостолов наследие "в различных формах и многообразно" (Unitatis redintegratio, 14). К этому добавилось и другое: они говорили разными языками, имели различную культуру и менталитет.
Вопреки этим различиям, Восток и Запад в течение многих столетий жили в братском общении. Апостолы славянских народов, Кирилл и Мефодий, проводили свою миссионерскую деятельность с благословения Рима и Константинополя. Даже Крещение Киевской Руси при Князе Владимире в 988 году состоялось при неразделенной Церкви. Итак, Восток и Запад, Латинская Церковь и Славянские Православные Церкви, несмотря на все различия, имеют один общий корень и одно общее богатое наследие, о коем настойчиво напоминает Папа Иоанн Павел II в энциклике "Апостолы славян" (1985 г.).
Недостаток понимания и любви привел к разделению. Для нас христиан разделение Церквей возымело постыдные последствия. В качестве примера приведу хотя бы только крестовые походы, которые, вопреки своему первоначальному замыслу, направились не только против Ислама, но также против Православия, ослабив тем самым не только Византию, но и все христианство в целом в его защите от Ислама. К этому добавились повторявшиеся столкновения с Тевтонским орденом и Польшей. В России они воспринимались как продолжение Крестовых походов и как попытка подчинить Русскую Православную Церковь Римскому управлению. Кончилось все тем, что на Востоке недоверие к латинскому Западу и Риму возросли до ненависти.
В конце концов, разделение привело к обеднению обеих сторон. Обе утратили что-то из конкретно пережитого опыта кафоличности и вселенскости, и в результате обе оказались ранеными. Итак, сегодня христиане обеих Церквей испытывают горячее желание учиться одна у другой. Укажу на одну лишь особенность: на широкое распространение у нас на Западе почитания икон. Экумене означает взаимное дарение и принятие, обмен дарами (Ut unum sint – Да будут все едино, 28; 57). Церковь на Востоке и на Западе должна вновь дышать обоими легкими (там же 54).
Слава Богу, что кончаются столетия мрака и ожидания. Ныне отмечается сорокалетие со дня встречи и братского объятия в Иерусалиме Вселенского Патриарха Афинагора и Папы Павла VI. Они обменялись письмами, которые вошли в историю как “Tomos agapis”, или "Книга любви" (Рим – Стамбул 1971) и при завершении II Ватиканского Собора изгладили из церковной памяти злополучное взаимное отлучение 1054 года. Это ознаменовало новое начало. С того времени мы именуем друг друга Церквами-сестрами.
II Ватиканский Собор признал богатое наследие Восточных Церквей (Orientalium ecclesiarum, 1; Unitatis redintegratio, 17) и покончил с продолжавшейся политикой латинизации Востока, которая вызвала столь глубокое недоверие. Папа Иоанн Павел II начинает свое апостольское послание “Orientale Lumen – Свет Востока” (1995 г.) словами: "Свет Востока просветил Вселенскую Церковь". На самом деле, христианство распространилось с Востока, первые Вселенские Соборы, признаваемые обеими Церквами, проводились на Востоке, Восточные Церкви передали Вселенской Церкви огромное богатство духовной и богословской мудрости, искусства и культуры. Поэтому в предисловии Папа говорит, что драгоценный вклад Восточных Церквей является "неотъемлемой частью наследия Церкви Христовой".
В экуменической энциклике “Ut unum sint” (1995 г.) Папа приводит еще один, более актуальный аргумент. Он пишет: "Дерзновенное свидетельство многочисленных мучеников нашего века", принадлежащих ко всем Церквам, "полагает новую силу в Соборный призыв, и обязывает нас принять и осуществить его требование" (№ 1). Во всех Церквах, ни в одном веке не было столь многих мучеников за веру Христову, как в прошедшем XX столетии. Если верно то, что пишет о преследовании христиан в III веке церковный автор Тертуллиан, т.е. что кровь мучеников – семя новых христиан, то мы можем сказать, что кровь столь многочисленных мучеников всех Церквей, как Православной, так и Католической, - семя единства Католической и Православной Церквей.
Сегодня мы вновь открываем, что несмотря на разделение, остались некоторые существенные элементы единства: как раньше, так и теперь мы пребываем вместе в единой апостольской вере первого тысячелетия, в какой мы утвердились свидетельством общих Отцов Церкви и Соборов первых столетий; мы совершаем те же Таинства, хотя и согласно разным обрядам, в особенности Евхаристию - средоточие и завершение церковной жизни; и наконец, нас объединяет единый епископский сан в преемстве Апостолов; мы совместно почитаем святых, прежде всего – Богоматерь, и равным образом ценим монашескую жизнь.
Наши разделения не проникают до самых глубин, и также не доходят до небес. Бог – превыше наших различий, а Святой Дух Божий действует – как утверждает II Ватиканский Собор - и в наших отделенных братьях и сестрах ; (Unitatis redintegratio, 3). Поэтому Церкви Востока и Запада признают друг друга Церквами-сестрами (там же, 14). Они понимают друг друга – более того: они должны воспринимать друг друга не как соперницы, и менее всего как недруги, а как братья и сестры. Следовательно, срочно необходимо открыть новую страницу в отношениях между Русской Православной и Католической Церквами и заложить новую основу в их отношениях.
III.
Прежде чем приступить к более конкретным вопросам, я хотел бы сказать нечто об образе единства Церкви, который представляется нашему взору. Говоря о единстве с точки зрения богословской, мы не должны исходить из светского и политического идеала единства. Поэтому здесь речь не идет о великой империи власти или административном единстве. Мы должны отталкиваться от образа единства, присущего Пресвятой Троице. Согласно нашей общей вере, мы исповедуем единого Бога и поклоняемся Ему в трех Божественных Ипостасях (hypostaseis) Отца, Сына и Духа Святого, и исповедуем этих трех Лиц единым Богом. Это единство в Троичности и Троичность в единстве суть образ и критерий единства Церкви. Мы должны понимать Церковь как образ, или как икону Триединства Бога. Так поступали Отцы Церкви, как Востока, так и Запада, - Киприан, Августин, Иоанн Дамаскин и другие. II Ватиканский Собор воспринял эти идеи Отцов Церкви и заново соделал их своими (Lumen gentium, 4; Unitatis redintegratio, 3).
Это означает: подобно тому, как единство в Боге представляет собой общение-единство Отца, Сына и Духа Святого, так и единство Церкви должно пониматься не как всего лишь строгое единообразие, но как живое общение, как единство в многообразии и многообразие в единстве. Единство Церкви не означает Церковь единообразия. Апостол Павел описывает внутреннее богатство и многообразие Церкви, говоря: "Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех" (1Кор. 12, 4-6). Церковь – это гармония и божественная симфония, писал Ориген (Комментарий на Евангелие от Матфея, гл. 14, 1-2).
Одним из самых утешительных результатов экуменического диалога является то, что почти во всех документах, выпущенных о диалоге, единство Церкви рассматривается как общение-единство по первоначальному образу Троичного единства. Яснее всего выражено это согласие в документах, вышедших из международного богословского диалога между Католической Церковью и Православными Церквами. Уже первый такой документ 1982 года носит показательное заглавие: "Тайна Церкви и Евхаристии в свете Тайны Пресвятой Троицы".
Из такого общего понимания Церкви, как общения по образу Пресвятой Троицы, мы можем извлечь важные заключения. Самое важное последствие то, что единство Церкви не является проблемой ни организационной, ни административной. Здесь речь не идет о единстве управления Церковью. Речь также не идет о заключении отдельных Церквей в единую Церковь. То и другое были бы лишь светскими, политическими и социологическими представлениями. Для нас единство – это дар и дело Духа Святого. Речь идет об общении (koinonia), которое мы имеем с Богом Отцом в Духе Святом через Иисуса Христа. Речь идет о сопричастии к жизни Триединого Бога (I Ин. 1,3) и о причастности к Божественному естеству (II Петр 1,4).
Во-вторых, воспринимая единство Церкви как духовное единство, мы, однако, не имеем в виду то, что единство должно быть исключительно невидимым. Церковь – это Тело Христово; поэтому ее следует понимать по образу Вочеловечившегося Сына Божия как богочеловеческое единство во Иисусе Христе. Дух Божий действует посредством разных знаков, которые мы называем Таинствами (Sakramente); в терминологии же восточного богословия они называются Тайнами (Mysterien).
Основополагающее Таинство, посредством коего мы входим в общение (koinonia) с Богом Отцом через Иисуса Христа в Духе Святом, - это Крещение. Через него – как говорит апостол Павел – мы были приняты в тело Христово (I Кор. 12, 13). Даже если мы принадлежим к различным церковным общинам, через Крещение мы уже состоим в одном, хотя еще не полном, глубоком духовном общении. Это общение мы, люди, не в состоянии уничтожить; оно сильнее греха. Вопреки нашим разделениям мы все-таки братья и сестры в Иисусе Христе (Lumen gentium, 15; Unitatis redintegratio 3).
Вершина таинственной жизни Церкви – совершение Евхаристии (Lumen gentium, 11). Ею живет Церковь. Церковь присутствует там, где совершается Евхаристия. Прежде всего: поскольку мы признаем Евхаристию Православных Церквей (Unitatis redintegratio, 15), то мы признаем их как подлинные Церкви и ценим их как Церкви-Сестры (там же, 14).
В-третьих: Эта сакраментальная видимость Церкви, в конечном итоге, выражается в апостольском служении епископа, который через Таинство хиротонии состоит в преемстве апостолов. Посредством этого Таинства Дух Божий наделяет епископа полнотой не только правовой, но и сакраментальной власти (exousia), в силу которой он может, в Духе Святом и от имени Иисуса Христа, учить и действовать (Лк 10, 16; II Кор. 5, 20). Следовательно, православные епископы заслуживают нашего полного уважения и почтения. Они поставлены Святым Духом пастырями вверенных им стад (Деян. 20, 28).
Эти общие убеждения были выражены в разных документах "Общей международной комиссии для богословского диалога". О первом документе 1982 года, озаглавленном "Тайна Церкви и Евхаристии в свете Тайны Пресвятой Троицы", я уже упоминал. Теперь приведу еще два документа: "Вера, Таинства и единство Церкви" (1987 г.) и "Таинство Рукоположения в сакраментальной структуре Церкви, и в особенности, значение апостольского преемства для освящения и единства Народа Божия" (1988 г.).
Эти глубокие общие убеждения не исключают различий. Следовательно, при такой ситуации, необходимо делать разницу между разделяющими Церковь различиями и проявлением законного многообразия в литургических, духовных и богословских формах выражения. Такое многообразие отнюдь не противоречит единству, а, напротив, обогащает его. Говоря о различных традициях, II Ватиканский Собор подчеркивает, что Церкви Востока "с первоначальных времен" имели "свои собственные правила", узаконенные "Свв. Отцами и Соборами, в том числе и Вселенскими" (Unitatis redintegratio, 16). Для устранения любого сомнения, Собор торжественно заявляет, что внутри необходимого церковного единства, Церкви Востока "могут управляться согласно своим собственным уложениям, так как они вернее отвечают характеру их верующих и более способствуют благу их душ". Из этого вытекает, особым образом, значение Патриарших Церквей, возникших "по Божественному провидению" (Lumen gentium, 23; Orientalium ecclesiarum, 5; Unitatis redintegratio, 16).
Такие различия не противоречивы, а взаимодополняемы (Unitatis redintegratio, 17). Согласно мнению многих богословов, это верно и в вопросе о “Filioque”, т.е. о латинском прибавлении к Символу Веры о Святом Духе, исходящего от Отца "и Сына" (Filioque). Подавляющее большинство современных западных, равно как и некоторых русско-православных богословов (Б. Болотов, С. Булгаков и др.), придерживается мнения, что речь идет не о разделяющем Церковь различии, а о дополняющем определении. "Катехизис Католической Церкви" присоединился к этому мнению (№ 248).
Итак, Собор объяснил, что всеобщее духовное, литургическое, дисциплинарное и богословское наследие в различных его преданиях принадлежит к полноте кафоличности и апостоличности Церкви (Unitatis redintegratio, 17). Это – наше общее наследие. Следовательно, Собор выражает пожелание, дабы оберегалась исторически сформировавшаяся самобытность Восточных Церквей и дабы она была обновлена там, где подвергается опасности утрачивания.
Собственно сложным и, в основном, единственным серьезным вопросом является вопрос Петрова Служения. Этот вопрос невозможно трактовать в настоящем контексте. Следует только подчеркнуть, что сам Папа, в экуменической энциклике “Ut unum sint", пригласил Восточные Церкви к братскому диалогу о будущей форме осуществления Петрова Служения (№ 95). Это положило начало живой дискуссии. В мае прошлого года в Риме состоялся семинар с участием представителей Православных Церквей, в котором – к нашему сожалению – не участвовала Русская Православная Церковь. Стало известно, что с обеих сторон наблюдается определенная открытость, но консенсус еще не предвидится. Мы надеемся вновь поднять эти вопросы в рамках Международной Комиссии.
Многие видные католические богословы придерживаются мнения, что при осуществлении полного единства Восточных Церквей с Римской апостольской кафедрой, практически ничто не должно измениться в этих Церквах. В единстве с Римом, Церкви Востока могли бы оберегать и развивать свою огромную духовную, литургическую, дисциплинарную и богословскую традицию. В энциклике “Slavorum apostoli” Папа пишет, что речь идет о полноте общения, не являющегося "ни поглощением, ни слиянием", а единством в истине и любви (№. 27). На это уже указал великий русский философ и богослов В. Соловьев, в своем гениальном труде "Россия и Вселенская Церковь" (1889 г.). Он пояснил, как восточная и западная мудрость могли бы встретиться, оплодотворяя и обогащая друг друга.
IV.
Сказанным выше мы заглянули немного в будущее. Подчас, все вышесказанное может показаться некоторым утопическим или теоретическим. В самом деле, в плане человеческом, путь к полному церковному общению представляется еще нелегким. Поэтому, в последней части этого выступления мы хотели бы поразмыслить о возможных промежуточных шагах. Мы задаемся вопросом: что можем мы конкретно сделать сегодня для достижения этой цели? Я не собираюсь предлагать какую-то точную программу, а довольствуюсь пятью предложениями. Однако, частично это может показаться вам чем-то еще немного далеким от здешней действительности. Тем не менее, то, что я говорю, исходит из опыта, пройденного в других местах. Почему же это не могло бы осуществиться и здесь, при доброй воле обеих сторон - “mutatis mutandis”? Заповедь Христова обязывает нас осмелиться дерзновенно положить новое начало.
Во-первых, мы должны преодолеть предрассудки и отказаться от полемики.
Устойчивые предрассудки и глубоко укорененные идеи-клише имеются у обеих сторон; они существуют у католиков и православных, у русских и поляков. Они продолжают передаваться посредством неосторожной речи, в журналах и книгах. Однако, при более тщательном рассмотрении, в большинстве случаев они не отвечают действительности. Согласно традиционному испытанию совести перед Исповедью, человек должен задаться вопросом: говорил ли я плохо о других? Мы должны задаться этим вопросом также тогда, когда речь идет о других Церквах. Запрещение клеветнической печати, нарушающей восьмую заповедь, оказалось бы в интересах обоих церковных управлений.
Представляется нормальным, что между Церквами, подобно тому, как происходит в "нормальной" жизни, возникают проблемы, напряженность и недоразумения. Все мы – грешные люди, и с обеих сторон неоднократно совершаются ошибки. Католики и Ватикан также не без ошибок. Однако, если каждый раз, когда другой ошибается, мы входим в открытую полемику, то мы приносим только пользу светским журналистам и радуем тех, кого интересует не Церковь, а всего лишь то, как "продать сенсацию". При этом, Церковь не добивается ничего, а только теряет. Ибо такая полемика наносит ущерб престижу обеих Церквей перед широкой общественностью и приводит в замешательство верующих. Таким же образом, невозможно разрешить проблем, когда при каждой ошибке другого обрывается диалог. Необходимо говорить друг с другом именно тогда, когда возникают проблемы. Отказ от диалога не разрешает проблем.
Во время визита Румынского Патриарха Феоктиста (2002 г.) Папа Иоанн Павел II призвал поразмыслить о том, можно ли и как учредить постоянные межцерковные институционные структуры для регулярного обмена информацией и консультациями. В течение первого тысячелетия между Римом и Константинополем существовало для этого учреждение "Апокрисария", наподобие уполномоченного посла. Что-то похожее должно существовать и сегодня, нечто вроде "горячей линии", по которому можно было бы срочно и кратко сообщить о проблемах, во избежание излишнего взаимонепонимания и для скорого преодоления существующих недоразумений.
Во-вторых, недостаточно только устранять недоразумения и предрассудки, необходимо также содействовать обоюдостороннему положительному пониманию. Мы знаем друг друга слишком мало. В течение длительного исторического процесса Церкви Востока и Запада жили порознь; сегодня они должны вновь жить вместе и содействовать взаимному пониманию и уважению. Для достижения этого нам необходимы не только "экуменизм на верхах" и обсуждения экспертов; мы нуждаемся в "жизненном экуменизме" на месте. Мы должны учиться лучше знать, понимать и ценить друг друга. Но это возможно только тогда, когда мы встречаемся друг с другом, когда мы друг другу протягиваем руки и смотрим в глаза.
Мы уже достигли немалого. В энциклике “Ut unum sint” Папа Иоанн Павел II говорит, что плодом прежнего экуменического диалога было раскрытие братства всех христиан (№ 42). Уже сегодня, не поступая против совести или какого-либо канона церковного права, мы могли бы делать гораздо больше, чем обычно делаем, начиная с самых простых вещей: взаимного приветствия и посещения друг друга, приглашения друг друга на свои праздники; совместного участия в похоронах, проявления сочувствия при бедствиях, но также и по случаю радостных событий; взаимной помощи в нужде. Достаточно быть предприимчивыми, а любовь – изобретательна.
На "высоком уровне" мы уже восстановили некоторые важные виды церковного общения первого тысячелетия: обмены визитами и очередные приветствия между Папой и Патриархами. И это – не только дипломатические выражения учтивости. Это – важные церковные события.
Помимо того я хотел бы напомнить об обменах, происходящих между монастырями и духовными центрами. Не случайно, в “Orientale Lumen” (1995 г.) (9-16) Папа Иоанн Павел II подчеркнул значение монашеской жизни для Восточных Церквей. К счастью, некоторые такие обмены уже происходят. Назову хотя бы обители Гроттаферрата, Шевтонь, Бозе, Нидералтайх и, в особенности, - Бари с гробницей святителя Николая Чудотворца.
Следовало бы принять то, что уже достигнуто, и претворить его в жизнь. Прежде всего, это касается учения II Ватиканского Собора, многих выступлений Святейшего Отца об экуменизме и результатов работы Смешанной Международной Богословской Комиссии. Можно лишь подивиться тому, как много уже было достигнуто, но как мало из этого вошло в жизнь Церквей. Мы должны положить начало процессу восприятия всего этого: в катехизисе, в проповеди, в воспитании взрослых, в богословском образовании и на курсах усовершенствования для клира.
В-третьих: единство Церкви – это единство в истине; полное общение невозможно без согласия в догматических вопросах, все еще стоящих перед нами, и прежде всего – в вопросе Петрова Служения. Поэтому следует как можно скорее возобновить международный богословский диалог. Обмен и совместная работа между богословскими факультетами, академиями и институтами также имеют большое значение. "Папский Совет по содействию христианскому единству" в последние годы значительно усилил этот последний аспект. Между тем, имеются хорошие контакты с Минском и Киевом, Белградом и Софией, а также, хотя еще и хрупкая, связь с Москвой.
Делать остается еще много, также в историческом отношении. В наших Церквах еще живы воспоминания о болезненных происшествиях прошлого, которые отягощают наши сегодняшние отношения и препятствуют им. Мы продолжаем рассказывать о том, сколько зла "другие" причинили нам в прошлом. Часто речь идет о действительных фактах; тогда следовало бы просить прощение, как это открыто и неоднократно делал Папа. Нередко речь идет и об исторических мифах, неспособных выдержать критического анализа. Тогда необходимо "очищение совести". Часто бывают виновны обе стороны. Наряду с этим мы должны также проверить свои школьные учебники и задаться вопросом: представляют ли они объективно и справедливо учение других? Мы, христиане, знаем заповедь Господа о взаимном прощении, и мы веруем в силу прощения. Через прощение общий путь в будущее становится свободным.
В-четвертых: из признания Православных Церквей Церквами-Сестрами вытекают некоторые важные правила обоюдостороннего поведения. Они были сформулированы в 1992 году тогдашней Папской комиссией “Pro Russia”, а несколько месяцев спустя, в проповеди по случаю завершения Недели молитв о единстве христиан, Папа Иоанн Павел II их публично подтвердил. Заглавие этих инструкций явно гласит: "Общие принципы и практические нормы для координирования Евангелизации и экуменического делания Католической Церкви в России и Содружестве Независимых Государств". Следовательно, речь идет о координировании для равновесия между миссионерским и экуменическим обязательствами Церкви. Между ними не может существовать противоречий, ибо они основаны на воле Божией и включаются в единую миссию Церкви.
Здесь я могу вкратце обобщить только самое существенное из Инструкций Комиссии “Pro Russia”. Церковь по своей природе является миссионерской (Ad gentes, 2). Естественно, манера и способ, согласно коим Церковь выполняет свое миссионерское обязательство, зависит от конкретных условий. Россия – не языческая страна; в России Католическая Церковь прежде всего сталкивается с ситуацией, глубоко отмеченной многовековым присутствием Православной Церкви, определившей культуру этой страны; мы можем только пожелать, чтобы она, после тоталитарного господства атеистического коммунизма, могла быть все более действенной в будущем. В этом отношении наш долг –оказывать ей посильную помощь. Следовательно, наше миссионерское обязательство должно выполняться в экуменическом духе: не в духе соперничества, но в духе уважения и сотрудничества с Русской Православной Церковью. “Pro Russia” определенно говорит: миссионерское обязательство Церкви в стране древней православной традиции существенно отличается от “missio ad gentes” в контексте миссии среди нехристианской культуры.
Католическая Церковь имеет право на существование в странах Восточной Европы с преобладающим православным большинством и на исполнение своей миссии. Она присутствует там не только с сегодняшнего дня, а уже столетиями. Но ее пастырская и благотворительная работа должна быть проникнута экуменическим духом. Первое обязательство Католической Церкви – пастырское попечение о своих верующих. Это не исключает отдельных обращений - в случае, если православный христианин по причинам совести сам желает это (Unitatis redintegratio, 4). В таких случаях обе стороны должны уважать религиозную свободу и свободу совести. Однако, уважение к решению отдельной совести отличается от активной миссионерской работы среди православных. Поскольку мы признаем Православную Церковь истинной Церковью и ее Таинства действительными, целеустремленной "политике" или "стратегии" евангелизации православных христиан не может быть места.
Декларация комиссии “Pro Russia” занимает подобную позицию, равно как, год спустя, так называемый "Баламандский документ" (1993 г.), составленный Совместной международной богословской комиссией. Точное утверждение этого последовало в энциклике “Ut unum sint” (1995 г.) (№ 60). Этот документ отвергает то, что в терминологии Православной Церкви называется униатством и прозелитизмом, т.е. миссионерскую деятельность среди членов Православной Церкви, в качестве сегодняшнего и будущего метода. Там, где это происходило в прошлом, проявлялась некая эксклюзивистская экклезиология, не признававшая, что в Православных Церквах - действительные Таинства и, следовательно, истинные средства спасения. Такая экклезиология была преодолена на II Ватиканском Соборе. Основою наших сегодняшних отношений должны быть наше взаимное признание Церквами-Сестрами и диалог в истине и любви.
При доброй воле с обеих сторон, исходя из основных принципов и конкретных норм, изложенных в указании Папской Комиссии “Pro Russia”, достижение обязывающих соглашений и урегулирование, должны быть возможными. Почему не учредить совместную комиссию, с целью разбработки "общих правил поведения"?
В-пятых: самое главное – духовный экуменизм; он является душой экуменического движения, ибо единство Церкви невозможно "строить": оно есть дар Святого Духа; необходима новая Пятидесятница. Об этом мы можем только молиться. Следовательно, мы должны поступать подобно Марии и Ученикам по Вознесении Господнем: они вернулись в горницу и молились усердно о сошествии Святого Духа (Деян. 1, 13 и сл.). Молитва о единстве, при возможности совместная, и празднование ежегодной недели молитвы о единстве христиан должны быть средоточием экуменического делания. К духовному экуменизму принадлежит также такое видение, согласно которому единство Церкви невозможно, как без личного обращения и покаяния, так и без личного стяжания святости и без обновления самой Церкви. Жить по Евангелию – это наилучший экуменизм (Unitatis redintegratio, 6-8; Ut unum sint, 15 и сл.; 21-27).
* * *
"Quanta est nobis via? Как длинен путь, стоящий пред нами?" спрашивает Папа в энциклике “Ut unum sint” (57). Мы этого не знаем. Мы – не властелины истории, только Бог держит время в Своих руках. Поэтому нельзя ни навязывать, ни предвосхищать единство Церкви. Однако, у нас нет оснований разочаровываться. Собор постановил, что движение, стремящееся восстановить полноту единства Церкви, зачинает Святый Дух Божий и Он же им управляет. Верен Бог; на Него можно полагаться, а от Духа Святого можно ожидать неожиданного.
Итак, мы вправе надеяться, что после того, как мы сделаем все, что в нашей силе, Дух Божий завершит начатое Им дело, и единство, существовавшее в первом тысячелетии и расколотое во втором тысячелетии, будет вновь восстановлено в только что начавшемся третьем тысячелетии. Только таким образом Церковь, сущая в мире, сможет стать знаком и орудием столь желанных примирения и мира. Только так Европа сможет вновь стать духовной и нравственной силою. Только так мы сможем предстать пред Богом и историей. Да будет мой визит скромным вкладом в это начинание – таковы моя надежда и мое пожелание.
Источник: Информационный центр Конференции католических епископов России
© Фото www.religio.ru
|
