Галина Мурсалиева Зачистить родителей В 2010 году начнется национальная кaмпания по борьбе с насилием над детьми. Пострадают семьи Источник: Новая газета "Люди всегда нуждались в демонах", – говорил один из классиков психоанализа Карл Юнг, но на роль демонов не каждый сгодится. Образ врага приживется только в том случае, если у него есть опоры, давно существующие стереотипы в общественном сознании. "Злая мачеха" злит, но если она "из своих", то обыватель, услышав об очередном факте жестокого отношения к усыновленным детям, только чертыхнется. Настоящий "всенародный" гнев становится возможным тогда, когда есть еще какая-то дополнительная почва.
Помните волну ненависти к иностранным усыновителям? Нам показывали едва ли не каждый день целую серию документальных ужасов: вот иностранный усыновитель оставил малыша в жару в закрытом автомобиле, и ребенок задохнулся. Вот американская мачеха забила насмерть еще одного ребенка, вывезенного из России. Это все были действительно реальные, страшные факты, но разделенные по времени: нам показывали трагедии, происшедшие только что, и те, которые случились год назад, – подряд. Так формировалось общественное мнение: "Они наших детей вывозят специально, чтобы там над ними измываться!" И дело было сделано: заграничным родителям теперь гораздо сложнее усыновить российского ребенка.
Для нового образа врага социальный расизм – почва ничуть не менее благодатная, чем ненависть к загранице. "Подлые банкиры" с усыновленным ребенком, который оказался в больнице с травмами... Да если бы супругов Агеевых не было, их бы следовало просто выдумать! Они служили в банке! Получился просто хрестоматийный образ врага. О том, как ретиво и креативно его создавали, было подробно рассказано в публикации "Приемным детям показывают Кузькину мать..." (см. "Новую" № 132 от 27.11.2009). Другой вопрос: для чего он вдруг понадобился, такой теперь уже отечественный образ?
Дело в том, что начиная с 2006 года стало расти число детей-сирот, которых забирали российские семьи. Правительство выделило деньги, регионы получили помощь от Федерации, семьи ощутили поддержку. В России пустели и даже закрывались, один за другим, детские дома, и все это было бы просто замечательно, но...
– Беда в том, что не обратили внимания на предупреждения профессионалов, – говорит президент Национального фонда защиты детей от жестокого обращения Марина Егорова, – недостало средств на важнейшее – на программы подготовки приемных родителей и опекунов, на их сопровождение. Для этого нужны были ставки психологов, социальных педагогов, которые работали бы со всеми членами семьи, принявшей ребенка из детского дома. Органы опеки в лучшем случае общаются с родителями. А старшее и младшее поколения – бабушки-дедушки, родные дети, которые должны стать братьями и сестрами, никак и никем не подготовлены. Между тем любой ребенок со статусом сироты – всегда травмированный ребенок, к нему нужен специальный подход, и собственных психологических ресурсов семье часто не хватает. Любая принимающая семья сначала переживает "медовый период" – ребенок и родители стараются понравиться друг другу. А потом наступает закономерный кризис – усыновленный ребенок начинает что-то делать назло, может лгать, воровать, драться, а приемные родители либо чувствуют себя виноватыми, беспомощными, плохими, либо решают, что это ребенок очень плохой. В течение трех лет выросло число таких семей, и возникли сразу два болезненных процесса: возврат детей в детские дома, с одной стороны. А с другой – волна отобраний детей органами опеки у семьи.
...В такой ситуации, которую уже некоторые эксперты нарекли гуманитарной катастрофой (а разве это не так?), возросла потребность в новом образе врага. Одно дело, когда против жестокого обращения с детьми пытаются выступать психологи и социальные педагоги, и совсем другое, когда всей своей мощью в эти тончайшие материи вторгается государство. Какие у него есть средства, кроме карательных?
В марте текущего года президент Медведев на специальном совещании сказал о том, что законодательство в сфере защиты детей должно быть серьезно ужесточено. И хотя к этому времени пресса представляет нам целую череду событий, связанных с приемными родителями, которые на поверку оказываются насильниками и истязателями детей, – в общественном мнении ровным счетом ничего не происходит. А тут вдруг чуть ли не в тот же день, ну просто как по заказу, случается несчастье с малышом Глебом Агеевым. Наглядное пособие, "банкиры-истязатели". Да кто же мимо такого пройдет?
Общественное мнение взорвалось, и органы опеки начали активно "изымать" детей из семей. Поводом могли служить синяк на коленке, царапины или просто какие-то ничем не подтвержденные подозрения. В публикации, на которую я уже ссылалась ("Приемным детям показывают Кузькину мать"), наш эксперт Людмила Петрановская, заслуженный учитель России, педагог, психолог, автор книги "К вам в класс пришел приемный ребенок", говорила о том, что "защита" приемных детей в семьях приобретает у нас сегодня характер истеричной кампании. Происходит шквал так называемых изъятий, отобраний, но такое развитие событий может быть оправдано только угрозой жизни и здоровью. Не теоретически возможной, а непосредственной угрозой. С начала года уже отобрано не менее 30 тысяч приемных детей. Статистические данные обычно приводятся в конце года, но по тем данным, которые имеет профессиональное сообщество, цифра, которую, я сейчас назвала, может быть еще больше..." Позже выяснилось, что, называя цифру, наш эксперт имела в виду не только приемных, но и родных детей, которых отнимают у родителей. В своем ЖЖ она пишет о том, что приемных "изъято" около тысячи. Но масштаб катастрофы от этого не становится меньше ни на йоту!
Под крики ненависти к "истязателям" Агеевым в самые кратчайшие сроки были ужесточены наказания по статье 156 УК РФ. Теперь за "неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего родителями..." можно угодить в тюрьму сроком до трех лет. (Раньше эта статья ограничивалась штрафом.) Специалисты уже забили тревогу: под размытые формулировки закона может угодить любой родитель, с которым кто-то решит свести счеты, открыто огромное пространство для всевозможных злоупотреблений. А уж просто отнять ребенка – совсем несложно. За убеждения (напомню, что одной из версий "изъятия" пятилетней Владилены до сих пор остается тот факт, что ее приемные родители – супруги Лапины "организуют коммунистические митинги и пикеты" [см. "Новую" № 86 от 10.08. 2009. – Симпатяшка; № 111 от 7.10.2009. – Заложница взрослых игр]), за любую конфликтную ситуацию (Кристиан Чекалин лишился права на опекунство после того, как вступил в неравную схватку с человеком, у которого, по словам свидетелей, "в районе вся верхушка в друзьях – суд, прокуратура, органы опеки..." – начало истории в публикации "Приемным детям показывают Кузькину мать").
Напомню, с 1 ноября 2008-го по 18 июня 2009-го (семь месяцев!) в семье Кристиана жил 10-летний Миша Наумов, который большую часть своей жизни (с 2000 года) провел в детском доме. Ребенок называл и называет до сих пор Кристиана папой. Но теперь он снова в детском доме... Разлука длится уже пять месяцев, из-за чего?
– Мои дети учатся в том же районе Москвы (Хорошево-Мневники), где расположена школа № 1089 СЗАО г. Москвы. Я работаю в сфере образования, но, верите, даже я серьезно опасаюсь столкновений с директором этой школы Людмилой Еравской. Еравская – старейший педагог, бывший депутат муниципального собрания, у нее – куча наград и званий, а главное – годы и годы работы в одном и том же районе, все свои... – рассказывает Алексей Игнатьев (фамилия изменена, настоящая есть в редакции).
О том, что творится в этой школе, можно почитать и в интернете, достаточно забить в поисковик ее номер... Там есть история о том, как 16 родителей одновременно вынуждены были забрать своих детей. Даже на форуме сайта департамента образования Москвы люди пишут о беспредельных историях, связанных с этой школой...
В ноябре 2008 года Кристиан повел ребенка в ближайшую от его дома школу – № 1089.
"Учителя все время кричали на меня, обзывали детдомовским, я переодевался на скамейке, а учительница подошла и раскидала все мои вещи и меня толкнула, потому что надо было не на скамейке, а в раздевалке переодеваться".
Так говорил Миша папе, и папа шел разбираться. Пытался сначала объяснить учителям: "Это ребенок с непростой судьбой, он, возможно, чего-то не знает, не так понимает, он рос в детском доме. С ним надо потактичнее, объяснять, помогать, он быстро адаптируется..."
Но ребенок из школы снова и снова возвращался расстроенным. Тогда папа-опекун дошел до директора, но, не встретив понимания, начал писать жалобы в вышестоящие инстанции. И тогда директор школы... ну да, конечно же, проинформировала органы опеки о том, что "опекун устраивает скандалы и конфликты"
"Мы ребенка у вас изымаем", – именно так сказали похолодевшему от ужаса Кристиану
Весной, когда Миша еще жил в семье, его по настоянию руководства школы отвели к психологу. В заключении, которое предоставил специалист, говорится, что мальчик "аффективно переживает даже саму возможность (!) возвращения в детский дом...".
Прошло уже пять месяцев со дня "изъятия" Миши из семьи. Ребенок побывал за решеткой в отделении больницы для беспризорников, в социальном приюте, а теперь он снова в детском доме.
Хорошевский районный суд, куда обратился Кристиан, даже не стал слушать Мишу, а также не предоставил слова ни одному из свидетелей заявителя... На днях Московский городской суд согласился с доводами кассационной жалобы, отменил решение Хорошевского районного суда и направил дело на новое рассмотрение в тот же суд...
"Какой довод лег в основу лишения опекунства Кристиана Чекалина?" – спросили на заседании городского суда у представительницы отдела опеки и попечительства муниципалитета московского внутригородского муниципального образования Хорошево-Мневники, главного специалиста по охране прав детей Татьяны Панининой.
– Доводов, – сказала она, – много.
– Назовите основной, – потребовал судья.
И та не смогла собраться с мыслями. Потому что когда доводы сфабрикованы – невозможно выделить что-то ключевое. Есть только паутина намеков и подозрений...
Миша Наумов к Новому году должен быть дома.
– Я так загадал, – сказал мне мальчик по телефону, – я так хочу домой...
Мы продолжаем следить за развитием событий и будем рассказывать о судьбе Миши до тех пор, пока он не окажется дома.
|
