Дмитрий Стешин Свалка на костях героев Источник: Комсомольская правда Там, где прорывали блокаду Ленинграда, где почти четыре года шли самые кровопролитные бои в истории России, собирались построить городскую свалку.
Строительство "Полигона твердых бытовых отходов" на Синявинских высотах должно было начаться сразу же после юбилейных торжеств, посвященных 65-летию снятия блокады Ленинграда. Под грудами мусора навсегда похоронили бы так и не найденные останки многих тысяч защитников города. Корреспондент "КП" выехал на место давно отгремевших боев.
ЗНАКИ ВОЙНЫ
Коренные петербуржцы-ленинградцы знают, что свою трагедию город еще не пережил до конца. Слишком мало прошло времени – всего 65 лет. Если уметь смотреть, блокаду можно найти везде – в осколочной осыпи на гранитном парапете набережной. Или на потолках в квартире на Петроградской стороне, где десять слоев современной побелки так и не смогли скрыть пятно копоти, которое оставила печка-буржуйка. В серой амальгаме старых питерских зеркал чудится жуткое. Эти зеркала заморозили в блокадные зимы, амальгама потускнела от лютого холода, и на ней, как на фотопленке, навеки отпечатался ужас тех дней. Блокада, память о ней, сидит у горожан в подсознании крепко, как ржавый загнутый гвоздь. Я не нахожу себе места, если дома нет хлеба. Обычного черного хлеба. Я иду и покупаю хлеб, много – сразу две буханки. Чтобы был. А потом меня трясет и выворачивает, когда этот безнадежно заплесневевший хлеб приходится выбрасывать. Не могу спокойно смотреть и слышать, как окаменевшая горбушка со стуком падает на дно мусорного ведра. Отку
да это во мне? Оттуда, из тех лет.
Если бы я был один такой, чувствительный и памятливый, все было бы очень просто и гладко. Документы подписаны еще в 2006 году, деньги на обустройство помойки выделены, осталось только провести Дни памяти, устроить концерт ветеранам и можно начинать строить. Но питерцы замысел властей, мягко говоря, не поддержали.
Первый раз в жизни меня собирали в командировку всем миром. За сутки до отъезда в Петербург я забросил просьбу о помощи на один военно-исторический интернет-форум. Уже через час мне пошли письма – с картами боев, историческими справками, копиями документов, распоряжений и отписок чиновников. Совершенно незнакомые люди слали мне свои телефоны: "Если понадобится помощь, если вам будет нужен проводник по Синявинским высотам, если вам будет нужна машина – звоните!" Прошла неделя, но письма продолжают идти.
Свалка на месте боев в Синявине оказалась своеобразным тестом на нравственность. Петербуржцы его прошли успешно. Правда, не все...
Свалка на месте боев в Синявине оказалась своеобразным тестом на нравственность. Петербуржцы его прошли успешно. Правда, не все...
Оказывается, про свалку горожане узнали только в октябре, хотя "Решение о строительстве мусороперерабатывающего комплекса" было подписано аж двумя вице-губернаторами еще в феврале 2006 года. По городу пошел шорох, потом ропот. Ветераны писали письма, в ответ – тишина. Городские газеты старались не касаться этой темы, а если что-то и писали, то только про экологию. Смелые телевизионщики приезжали в Синявино, снимали синхроны, крупные планы и панорамы, но сюжеты почему-то не попадали в эфир...
Я сижу в штабе поискового отряда "Ингрия". Отряд базируется прямо в здании исторического факультета ЛГУ. Между мной и командиром отряда, историком Евгением Ильиным, стол, на котором лежит кучка бумажных конвертов. В каждом – медаль "За оборону Ленинграда". Металл в окислах, материя на планках серо-желтая, как суглинок синявинских полей. Там они и были найдены, вместе с бойцами.
– Из пяти попыток прорыва блокады четыре случились именно в Синявине, на участке длиной всего в 16 километров. Немцы называли его Бутылочным горлом, наши – Шлиссельбургско-Синявинским выступом. В Синявине, в ополчении, воевал цвет Ленинграда. Там он и остался.
– Сколько там погибло? Примерно?
– Если только примерно... – вздыхает Евгений Васильевич. – Только примерно. Мы во время поиска находим мужиков, которые нигде не числятся. Их с марша бросали в бой... Достаточно точно можно оценить потери лишь в Третьей операции – 113 674 человека. В августе 1942 года Вторая ударная армия Волховского фронта прорвала восточную линию обороны Бутылочного горла, завязла в боях и до самого октября оказалась в котле под бывшей деревней Гайтолово. Свалку собираются строить точно в центре этого котла – 150 гектаров под нее отведено. Поля, где будет свалка, поисковиками не обследовались толком – совхозные земли. Когда в 70-х годах там проводили мелиорацию – кости хрустели. Сколько там погибших, сказать сложно. Мы, когда отправились в эти места с первой "Вахтой памяти", мало чего увидели. У нас из снаряжения был один щуп и три лопаты. За семь дней мы нашли восемь человек. Во вторую вахту мы рискнули забраться на край совхозного поля и нашли уже 67 человек! Хотя мы отработали крохотный участок: по фронту – метров 100 и в глубину метров 150.
– А что говорят власти?
Евгений Ильин вслух, с выражением зачитывает мне официальный ответ на запрос:
– "В ходе проведения работ по обоснованию места строительства полигона данная территория была детально изучена на предмет нахождения на ней памятников истории и культуры, военных мемориалов и захоронений в указанном месте не обнаружено".
И спрашивает сам себя:
– Это кому они пишут?
У моста через Неву, несмотря на мороз с колючим ветерком, было многолюдно – начиналась праздничная неделя, посвященная прорыву блокады. К музею-диораме "Прорыв блокады" автобусы, заказанные властями, привезли из города ветеранов – все, как один, с красными гвоздиками в руках. Подтянулись военные историки, горожане с детьми, местные чиновники, военные. Немаленькая площадка перед музеем народ не вмещала. Побродил среди нарядных ветеранов, но портить старикам праздник дурными известиями не хотелось, было понятно, как они отреагируют, узнав о мусорном полигоне. В оцеплении, у шеренги танков, поднятых со дна Невы и найденных в окрестных болотах, приметил легендарного человека, ночной кошмар всех "черных следопытов" России, сотрудника кировской милиции по кличке Борода. Больше десятка лет он лазает по синявинским лесам и болотам с пистолетом и в драном камуфляже, один или с напарником. Он знает эти места вдоль и поперек, и будь ты хоть "красный следопыт", хоть "черный", но рано или поздно в лесу раздастся дикий крик:
– Стоять! Работает трофейная группа Кировского РОВД! Приготовить документы!
Такого подразделения – трофейная группа – в МВД РФ, конечно, нет, а Борода есть. Про мусорный полигон он знал давно. По его данным, свалку специально заложили в таком месте, чтобы она могла расти вширь, пока не покроет все Синявино.
– Я категорически против. У нас же как: стоит только в лесу тачку с мусором вывернуть – и понеслось. Через неделю будет помойка с футбольное поле. А там за сотню тысяч погибших. Пока только "верховых" собрали...
– Поисковики жалуются, что очень трудно в вашем районе получить "открытый лист" на раскопки, зверствуете, не даете работать!
– И буду зверствовать, – честно сказал мне Борода. – Когда в составе поискового отряда есть четырежды судимый член клуба "трех гусей" (ст. 222 УК РФ – "незаконный оборот оружия и боеприпасов". – Прим. корр.), никаких разрешений не будет. А нормальные поисковики у нас работают.
Борода был прав: в десятке километров от музея, на линии передовых траншей Бутылочного горла, меня ждали поисковики, работающие в Синявине круглый год и каждый день, с 9 утра до 5 вечера. На прощание Борода попросил меня передать через газету всем юным самодеятельным фанатам фильма "Мы из будущего", что "черных следопытов мы бьем, отнимаем приборы и мобильники, а потом продаем в рабство в Ичкерию".
ПРОПОРЦИЯ СМЕРТИ
Склон высоты, плавно сбегающий к болоту, производил дикое впечатление: везде, насколько хватало глаз, земля была вздыблена, перекопана и вывернута наизнанку. Когда-то здесь стояла дивизия СС "Полицай", которую сами же немцы прозвали "дивизией дубовых крестов". В Синявине ее перемололи полностью, только за два месяца боев дивизия потеряла половину списочного состава.
Поисковики рассказывают журналисту "КП", что все боевые действия здесь строились по одной схеме: артподготовка, смешивающая с землей позиции, затем атака. По воспоминаниям немцев, воевавших в этих местах, у них в ходу была шутка: "Меняю железный крест на спортивные туфли". То есть когда начинала бить наша артиллерия, немцы бежали с позиций, прихватив оружие и "набив карманы патронами". Потом возвращались и контратаковали красноармейцев, уже занявших их траншеи. Николай Никулин, бывший радист, ставший после войны профессором искусствоведения, хранителем коллекции голландцев Эрмитажа, так описал поле боя:
"У самой земли лежали убитые в летнем обмундировании, в гимнастерках и брюках – жертвы боев 1941 года. На них рядами лежали морские пехотинцы в бушлатах, еще выше – сибиряки в полушубках и валенках, шедшие в атаку зимой 1942 года. Потом – политбойцы в ватниках и тряпочных шапках (их выдавали в блокадном Ленинграде)". Его бывший противник Хассо Стахов видел то же самое, но чуть по-другому: "Часто солдаты устраивают свои стрелковые ячейки между горами трупов, одетых в русскую и немецкую форму, лежащих вперемешку и застывших, как лед. Их никто не собирается закапывать. Солдаты просто перешагивают через них, как через спящих. Они смотрят на них, как на братьев: все они жертвы среди жертв, не принадлежащие окружающему миру".
Мы бредем по смерзшимся кучам земли, перемешанной с железом. Под ногами – расползшиеся гильзы от трехлинеек. Командир поискового отряда "Уголек" Михаил Авдеев объясняет, что в Ленинграде не хватало латуни, и гильзы делали чуть ли не из кровельного железа (полностью интервью смотри на сайте kp.ru). Он показывает мне еще одну чисто блокадную находку – гранату, сделанную из бракованной минометной мины.
За полтора года работы на этом поле поисковики освободили от останков, десакрализировали, узенькую полоску земли длиной километра три и шириной метров пятьсот.
Поисковики работают здесь круглый год. На небольшом участке этого поля были найдены останки 1200 солдат.
Поисковики работают здесь круглый год. На небольшом участке этого поля были найдены останки 1200 солдат.
– Здесь лежали 1200 бойцов. Было много женщин... Санитарки, подносчицы боеприпасов. Их некому было хоронить после войны. Людей надо было кормить, страну поднимать. А тут куда ни глянь – побоище, мясо. Это нам, выходит, предки оставили такую честь – похоронить воинов. Не только у нас так. Ни одна страна не смогла собрать останки своих погибших солдат. Французы просто закрыли территорию под Верденом, превратили ее в мемориал. Синявинские высоты, кстати, тоже считаются мемориальной зоной по постановлению Совета Министров РСФСР от 1982 года. Его, кстати, никто пока не отменял.
Возле вагончика, в котором живут поисковики, – груда ржавого железа знакомых очертаний – катки, башенный люк. Вчера на трехметровой глубине поисковики нашли взорванный танк Т-34. Рядом были останки солдата. Почти сутки ребята просеивали отвал, чтобы найти смертный медальон, но впустую. Еще раз подтвердилась верность жуткой пропорции: на 50 наших безымянных солдат приходится лишь один опознанный.
До темноты мы успели побывать на месте будущей свалки, прорвавшись на "жигуленке" по разбитой лесовозами дороге к урочищу Гайтолово. Ехали мы туда по знаменитой "электропросеке", дороге, проходящей вдоль линии электропередачи, описанной во всех мемуарах и воспоминаниях, и наших, и немецких. Если карта не врет, будущая свалка попадала прямо на официальные "госпитальные" кладбища нескольких стрелковых дивизий Ленинградского и Волховского фронтов. Хотя, по словам чиновников, на месте строительства полигона "памятников культуры, военных мемориалов и захоронений не обнаружено"...
СКОРБНОЕ БЕСЧУВСТВИЕ
Дальше у меня началась вполне официальная чехарда с запросами и попытками связаться с чиновниками. Чиновники прятались и кивали друг на друга, "уходили в отпуска с понедельника", были недоступны или совещались с утра до поздней ночи. Пресс-секретарши оказывались в девятимесячных отпусках по уходу за детьми, и их никто не замещал вообще. А напрямую чиновники говорить не хотели. Иногда ломались факсы, как случилось сразу во всем Комитете по дорожному хозяйству и благоустройству Петербурга. Пресс-секретарь одного из подписантов "Решения" о создании помойки честно сообщила журналисту "КП", что господин вице-губернатор Виролайнен в 2006 году возглавлял совершенно другой комитет. И, несмотря на то, что он там что-то подписывал, никакого отношения к будущей помойке уже не имеет. Он вообще много чего подписывал, а что было, то сплыло. Очень удобно. Единственный, кто честно согласился со мной поговорить на неприятную тему, был вице-губернатор Петербурга Юнис Лухманов:
– Место под свалку выбирала область. Комитет по природопользованию (где с недавних пор нет пресс-секретаря. – Прим. корр.) проверял это место. Мы обеспокоены фактом захоронений... Тут возможно все: отмена строительства, либо перенос полигона, если мы столкнемся с неодолимыми обстоятельствами. Мы же не идиоты!
Последняя фраза меня как-то немного успокоила. Правда, буквально на днях местные жители сообщили корреспонденту "КП", что на место будущего полигона уже вывалили восемь грузовиков мусора. Неужели уже ничего изменить невозможно и сбудется мрачное пророчество Бороды, "хозяина" Синявинских высот и болот: "Стоит только тачку с мусором вывернуть – и понеслось"?
Автор благодарит петербуржцев, оказавших ему помощь в сборе материала.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Хроника боев в Синявине:
1. Первая Синявинская наступательная операция: 10.09.41 – 20.09.41
2. Вторая Синявинская наступательная операция: 20.10.41 – 28.10.41
3. Третья Синявинская наступательная операция: 25.08.42 – 1.10.42 (113 тысяч погибших)
4. Операция "Искра", прорыв блокады – 12.01.43 – 18.01.43 (100 тысяч погибших)
5. Четвертая Синявинская наступательная операция: 22.07.43 – 23.08.43
6. Мгинская наступательная операция – август 1943 года
7. Освобождение территории – январь 1944 года
КОГДА ВЕРСТАЛСЯ НОМЕР
Правительство Санкт-Петербурга выступило с официальным заявлением по поводу свалки: "...с удовлетворением восприняли решение Правительства Ленинградской области найти новое место для размещения полигона бытовых отходов вместо предложенного ранее 88-го квартала Мгинского лесничества". Можно сказать, что общественность почти победила свалку на костях. Почти – потому что старых распоряжений о строительстве полигона в Синявине, подписанных вице-губернаторами города, пока никто не отменял.
|
