Анастасия Коскелло "В христианстве есть две конфессии – умные и дураки" Интервью с президентом Конфедерации церквей и миссий реформатского богословия Михаилом Михайловичем Полубояриновым (Санкт-Петербург) Источник: Кeston.org – Расскажите, пожалуйста, о реформатской церкви "Свет Христа", пастором которой Вы являетесь. Когда и как она была создана, и сразу ли стала реформатской?
– Это правда, что реформатами не рождаются – реформатами становятся. Я сам в Церкви более 20-ти лет, долгие годы был членом баптистской общины и считал себя арминианином. Я входил в общину ЕХБ на Поклонной горе, затем был служителем Дома Евангелия на Боровой. В 1999 году Господь призвал меня на самостоятельное служение. Сперва была создана домашняя группа по изучению Библии. Мы читали книги, стремились развивать свои знания о богословии. Огромное влияние на нас оказало 3-х томное издание "Институтов христианской веры" Кальвина, как раз тогда выпущенное РГГУ. В результате мы стали первой реформатской общиной в Санкт-Петербурге.
– Как и когда вы вошли в Союз Евангелическо-Реформатских Церквей России?
– Здесь нашим лучшим другом оказался Интернет. Мы узнали о тверском пасторе Евгении Каширском, затем я оказался на конгрессе реформатов в Твери, который он организовывал. В 2004 году мы подали прошение о приеме в союз ЕРЦР, и были приняты.
– На сайте союза ЕРЦР (reformed-church.ru) опубликовано сообщение о том, что 23 сентября 2006 года на внеочередном Синоде СЕРЦР ваша община была исключена из Союза. Как Вы прокомментируете это решение, с чем оно было связано?
– Это решение никакой законной силы не имеет, хотя бы потому, что по уставу СЕРЦР для принятия решения на Синоде за него должно быть подано две трети голосов (то есть, из шести организаций, входящих в Союз, за него должны были бы проголосовать четыре). На этом же так называемом Синоде присутствовали только представители трех организаций – омской, казанской и московской общин, и их решения ничего не значат. С тем же успехом эти люди могли бы отлучить от Церкви Папу Римского. Сайт reformed-church.ru, созданный этими людьми, не является официальным сайтом СЕРЦР. Печать, устав и органы управления Союза по-прежнему находятся в Твери, что признано Минюстом.
– Из каких же общин теперь состоит Союз?
– Фактически, после последних событий, в нем остались только мы и тверская община. Третьей организацией считается ЦИК – Центр изучения кальвинизма, также находящийся в Твери.
– И все же, чем был вызван раскол? Были ли какие-то идейные разногласия между Тверью и Петербургом, с одной стороны, и Москвой, Омском и Казанью, с другой?
– Самое печальное, что идейных разногласий изначально не было, идейная сторона здесь вторична. Дело в том, что московская община живет весьма странной жизнью, например, они собираются на богослужения раз в две, а то и в три недели. Пастор Каширский, естественно, считал это неправильным и критиковал их. Тогда, чтобы избежать критики, они решили выгнать Каширского из Союза. А как им это сделать, если их только три общины, а для принятия решения надо две трети? Вот они и решили исключить заодно и меня, как соратника Каширского.
– Насколько мне известно, у Каширского с московско-казанской группировкой были еще разногласия по поводу формы управления союза и по поводу отношения к другим деноминациям, так ли это?
– Да, это так. Действительно, Каширский стремился создать Союз на конфедеративных началах, с сетевой структурой, а москвичи хотели жесткой вертикали власти. Кроме того, мы с Каширским открыты диалогу с другими церквами, в частности, с баптистами, а те общины этого совершенно не приемлют. Но, повторяю, в произошедшем расколе все это сыграло вторичную роль.
– Как смотрит Ваша община на межконфессиональные контакты, в том числе на общение с теми, кто выступает против кальвинистских принципов?
– Мы считаем себя ортодоксами. То есть, мы не либералы, у которых нет никаких принципов и они открыты всему, но и не консерваторы, которые варятся в собственному соку. У нас есть свои четкие принципы, свое строгое богословие, но в вопросах межцерковного диалога, социального служения мы совершенно открыты. На самом деле, я считаю, что в христианстве есть две конфессии – "умные" и "дураки", одни могут договариваться друг с другом, а другие никого кроме себя не видят и считают себя источником истины. С самого основания нашей церкви мы входим в Санкт-Петербургское Христианское сотрудничество (я являюсь его вице-президентом), участвуем в его проектах, например, охотно трудились в этом году на "Рождественской елке ангела", готовили подарки и поздравления для детей заключенных женщин.
– Могли бы рассказать чуть подробнее о том, чем занимается Сотрудничество сегодня?
– По сравнению с 90-ми годами оно действительно несколько изменило свой профиль. Пик роста его пришелся на период принятия закона о религиозных организациях 1997 года, когда все протестантские церкви в панике искали себе юридические "зонтики". В Сотрудничестве многие нашли себе юридическую помощь и поддержку. Потом, когда все "разошлись" по союзам, эта сторона его деятельности потеряла актуальность. Но Сотрудничество живо. Сегодня это прекрасная площадка для общения между разными церквями, для созидания дружественной атмосферы в петербургском религиозном мире. На наших собраниях часто рождаются идеи оригинальных социальных и евангелизационных проектов, в которых все могут участвовать по желанию.
– На конференции реформатских церквей в Санкт-Петербурге в ноябре этого года, одним из организаторов которой были Вы, было принято решении о создании нового объединения реформатских общин в России. Что это за организация, могли бы Вы о ней рассказать?
– Пока она получила название Конфедерации церквей и миссий реформатского богословия. В нее уже вошли три петербургские церкви – "Свет Христа" (пастором являюсь я), "Путь, истина и жизнь" (пастор – Максим Фокин) и Санкт-Петербургская Пресвитерианская Церковь (пастор – Александр Морозов). Также готовится войти четвертая организация – Библиотека Христианской Литературы (директор – Б. Л. Козырев).
– Что означает в вашем случае слово "конфедерация"? Какая система управления предполагается в вашем объединении?
– Конфедерация означает сотрудничество на основе общего, а не управленческую структуру. Мы решили объединиться на основе общей догматики, то есть, признания Вестминстерского Исповедания Веры.
– Вы предполагаете создать именно петербургскую ассоциацию, или планируете вывести ее на общероссийский масштаб?
– Хотелось бы, чтобы это была общероссийская система. Причем желательно на основе прежнего тверского Союза – все-таки, Каширский – это брэнд...
– Предполагается ли какая-то унификация обряда, общность финансов?
– Как форма богослужения, так и деньги у нас у каждого свои. Например, у Каширского в общине вообще поют акапелло и только псалмы. У нас на службе используется гитара и фортепиано, но в целом, служение достаточно консервативное, чем-то похожее на баптистское. У Максима Фокина в церкви – энергичное богослужение харизматического плана, с ударниками, синтезаторами...
– Какова стратегия долгосрочного развития новой конфедерации? Каков, в частности, ее подход к миссионерству?
– Да, на конференции в ноябре мы обсуждали это. Мы говорили об ошибках, которые допускали наши миссионеры в прошлом. Сегодня прошла пора "пионеров" в евангелизации, требуется более взвешенный, менее агрессивный подход к проповеди.
– Сейчас много говорится о симпатиях к кальвинистскому вероучению в среде баптистских церквей. Наблюдаете ли вы подобные процессы, и планируете ли вы привлечение этих общин в ваш союз?
– То, что среди баптистов появляется все больше кальвинистов – это факт, в нашей церкви есть выходцы из баптистских общин (и я сам такой), и я знаю баптистские церкви в нашем регионе, которые держатся кальвинистского богословия. Но переманивать их к себе мы не собираемся. Конечно, все имеют право на свободный выбор, но в целом мы таких переходов не приветствуем и прозелитизмом не занимаемся.
– Поддерживаете ли вы контакты с зарубежными реформатскими церквами, например, с американскими реконструкционистами?
– С американцами отношения у нас как-то исторически не сложились. Зато у нас уже налажены связи с Венгерской и Закарпатской церквами. В отличие от американцев, у нас с ними много общего, и мы, и они жили при социализме, а теперь пытаемся из него выбираться. К тому же они говорят по-русски. Особенно нам ценно общение с реформатами Западной Украины – ведь мы с ними служили в одной армии, жили в одной стране. В отличие от нас, у них реформатская церковь – очень сильная, у них прекрасно налажено социальное служение, есть свои дома престарелых, свои детские дома, и даже своя служба спасения с чрезвычайных ситуациях. В ближайшее время мы планируем к ним поехать для ознакомления с их опытом.
|
