Анастасия Коскелло Знамя Реформации над Россией Источник: Кeston.org Реформатство – одна из самых малочисленных в современной России конфессий. Даже с учетом незарегистрированных домашних групп, всех российских реформатов – не более трехсот человек. Однако распространение реформатства в целом в мире (причем не только в Европе и Америке, но и в Африке, и в Центральной Азии, всего около 60 миллионов человек), заставляет всерьез задуматься о миссионерском потенциале этой религии в нашей стране. Если миллионные сообщества реформатов есть в Индонезии и Нигерии, то могут ли они появиться в России?
Следует подчеркнуть принципиальную новизну российского реформатского движения, так как для самих реформатов их "молодость" является важным элементом их идеологии. На фоне большинства нынешних российских протестантов – баптистов, пятидесятников – реформаты выделяются тем, что не претендуют на звание "традиционной" для России религии и не называют себя потомками новгородских стригольников и других древних религиозных течений. Они прекрасно знают о существовании в нашей стране реформатских общин еще с конца XVI века (а таковые действительно были – в Москве, Архангельске, Вологде и других городах), однако не стремятся причислить себя к их наследникам, понимая, что историческая преемственность реформатства в России – большой вопрос (к 1930 году практически все реформатские общины России были разгромлены). К тому же, хотя многие современные реформатские церкви возникли в России на рубеже 80-х-90-х годов, к формированию самостоятельной идеологии большинство из них подошли только сегодня.
Фактически, вплоть до недавнего времени российские реформаты пребывали в состоянии своеобразного творческого и духовного поиска и потому не формировали каких-либо строгих доктрин, позволяющих отличить их от американских или европейских церквей. Как правило, они разделяли идеи либо американского реконструкционизма, либо голландского кайперианства, либо их причудливую смесь. И первое, и второе идейные течения появились в конкретных социально-политических условиях XX века на Западе и сегодня представляют для самого Запада хотя и памятный, но все же, вчерашний, день. Поэтому неудивительно, что развивать их в России на протяжении последнего десятилетия было непросто.
Так, реконструкционизм зародился в США в середине 60-х годов как своеобразная реакция на рост советского влияния в мире. Предыстория его такова: после полета Гагарина в космос и под воздействием экспрессивной хрущевской фразеологии, группа протестантских (в основном, баптистских) церквей Америки пришла к выводу о том, что если историческое христианство не предпримет решительных мер, вся западная (она же – "христианская") цивилизация будет сметена коммунистическим смерчем. Идеологи реконструкционизма – Русас Джон Рашдуни (R. J. Rushdoony) и его cоратники – посчитали необходимым для человечества вернуться к ветхозаветному общественному строю и к древнееврейским представлениям о законе. Они настаивали на реанимации ортодоксального кальвинизма, в частности, его положений о максимальном влиянии Церкви на общество и о создании теократического порядка в мире. Под их влиянием многие баптистские и пятидесятнические церкви США приняли кальвинистское богословие. Однако на практике реконструкционизм был частью неоконсервативной американской субкультуры и довольно быстро превратился из религиозного течения в политическое. Большое место в его идеологии занимала чисто американская составляющая – стремление сделать США центром этого нового христианского возрождения, миф об американцах как о "христианской нации", а также идея "Холодной войны" между советской и христианской цивилизациями. Сам Раждуни – американец российского происхождения, вывезенный ребенком в США в годы Гражданской войны, предполагал создание общин своих единомышленников на территории СССР, без видимой связи с западной миссией, с целью подрыва советской идеологической машины изнутри.
С начала 90-х годов идеи Раждуни воплощались в жизнь миссионерами-реконструкционистами, в частности, американцем Блейком Пурселлом, приехавшим на постоянное жительство в Ленинград в 1989 году в качестве представителя миссии "Навигаторы". Б. Пурселл создал здесь собственную реформатскую церковь и семинарию, наладил контакты с местными православными либералами (в частности, с обществом "Открытое христианство" К. К. Иванова), стал распространять сведения о реформатской традиции среди интеллигенции и студенчества. Около десяти лет его миссия была довольно успешна, церковь росла, а семинария готовила новых пасторов для регионов.
Но к началу XXI века все обернулось кризисом – преподобный Блейк стал конфликтовать с прежними учениками, община сократилась до двух десятков человек, стало трудно набрать студентов. По имеющимся у нас сведениям, основными причинами "провала" миссии Б. Пурселла стало навязывание студентам и прихожанам пресловутого "американского образа жизни". По словам одного из бывших учеников Пурселла, "Блейк пытается через проповедь веры внедрить в России американскую культуру, причем порой делает акценты на культуре больше, чем на вере, что, конечно, не приветствует русская душа". Очевидно, что Пурселл не учел также одного важного обстоятельства: среди адептов реформатского богословия в России наиболее заметную и активную часть составляют выходцы из традиционных баптистских и пятидесятнических церквей (не секрет, что в кальвинистские семинарии часто идут сыновья пасторов-арминиан). В результате миссия Пурселла вошла в противоречие с традиционным менталитетом российских протестантов, в частности, с их стремлением к трезвости и благопристойности в поведении. Как признался в интервью автору уже упомянутый ученик Пурселла, "мы не могли спокойно смотреть, как Блейк трактует важные богословские понятия, говорит о Боге, и одновременно пьет пиво и курит трубку – ведь в России верующие не пьют и не курят"...
Если говорить о голландском неокальвинизме, то его плоды в России оказались все же богаче. Исторически неокальвинизм – предшественник реконструкционизма. У истоков неокальвинизма стоит известный голландский богослов, журналист и политик, Абрахам Кайпер (1837-1920), отсюда – кайперианство. Первоначальной базой этого учения была созданная им Свободная реформатская церковь Голландии. Сегодня неокальвинизм – наиболее распространенная форма реформатской религии в континентальной Европе, обладающая также заметным влиянием в Англии, США, Канаде, Австралии и ЮАР. Неокальвинизм породил свое уникальное учение о христианской демократии. Также, как и реконструкционисты, Кайпер предлагал построение всеобщего демократического государства с сильным влиянием Церкви. Однако, в отличие от реконструкционистов, он не столь акцентировал внимание на ветхозаветной традиции и избегал теории видимого предначертания – то есть, не утверждал наличия особой богоизбранной нации (как делали реконструкционисты в отношении американцев). На практике из кайперианских идей получилась довольно мягкая религиозно-политическая конструкция. Поэтому исторически в любой стране, за пределами Нидерландов, она или дорабатывалась с учетом местных социо-культурных условий, или оставалась уделом религиозных маргиналов.
Из реформатских церквей современной России ориентированными на голландский неокальвинизм можно считать общины ПСК – Представительства Сибирских Кальвинистов с центром в Омске (глава объединения – омский пастор К. Ю. Михеев; входят общины Омска, Томска, Тюмени, Нижневартовска, Тарко-Сале, Красноярского Края), и СЕРЦР – Союза Евангелическо-Реформатских Церквей России (глава объединения с 2006 года – пресвитер ЕРЦ Москвы, А. В. Макеев; входят общины Москвы, Омска и Казани). Из всех упомянутых общин наиболее успешной может считаться омская, входящая как в ПСК, так и в СЕРЦР. Одна из старейших в современной России реформатских церквей, она возникла в 1995 году и на сегодняшний день является довольно динамично развивающимся образованием. Благодаря наличию в общине активной церковной интеллигенции, налажена образовательная, издательская деятельность (в частности, именно в Томске выпускается русскоязычный кальвинистский журнал "Знамя Реформации" и информационный листок СЕРЦР "Реформатская Россия"). Под влиянием Омской церкви фактически находится и третья крупная российская организация кальвинистских общин – Урало-Поволжское Объединение Реформатских Церквей.
Подчеркнем, что ориентация на голландскую реформатскую традицию применительно к упомянутым объединениям – во многом условность. Совпадают общие богословские установки, но о единой идеологической платформе говорить здесь нельзя: конкретные богослужебные формы и социо-политические идеи у реформатов из СЕРЦР и ПСК находятся еще в стадии формирования. Если же говорить о финансовой поддержке их со стороны голландских реформатов, то она носит столь эпизодический характер, что ее можно просто не принимать в расчет. Контакты с иноверцами из-за рубежа – это скорее братское общение, обмен мнениями, а не материальная зависимость. Более того, практически все российские реформаты сегодня сознательно делают акцент на самофинансировании своих церквей, в котором они видят важнейший залог распространения Реформации в России.
Однако, несмотря на этот факт, до недавних пор ни одно из упомянутых объединений не смогло преодолеть репутацию "зарубежной" миссии. Перебороть стереотип российского общественного сознания, подразумевающий во всяком русском – православного, а во всяком протестанте – западного шпиона, никому из них пока не удавалось. Это обстоятельство "тянет" за собой и другие: без опоры на традиции российской культуры, без связи с российской интеллигенцией сложно создать сколь-нибудь заметное на общероссийском фоне религиозное движение. В результате, что скрывать, до сих пор реформаты вынуждены были смиряться со своим статусом "маргиналов" в российском религиозном мире...
Впрочем, существенные попытки к изменению ситуации уже предприняты. В настоящее время мы наблюдаем, как целый ряд реформатских и пресвитерианских общин в России пришли к идее особого, российского реформатского движения, не имеющего аналогов за рубежом. Это новое российское реформатских церквей рождается у нас на глазах, и имеет, на наш взгляд, самые широкие перспективы для развития.
Идеология нового движения в общих чертах сформировалась еще в начале 90-х, однако до сих пор она не получала столь массового распространения. Так, своим главным идейным вдохновителем члены движения считают тверского пастора, Евгения Каширского, который еще на рубеже 80-х-90-х годов, в результате напряженных духовных поисков, самостоятельно пришел к ортодоксальному кальвинизму. В 1991 году Каширский зарегистрировал первую в постсоветской России реформатскую церковь и первым в стране стал активно пропагандировать кальвинистские идеи в проповедях и через СМИ. В проповеди Каширского не было и тени подражания западным наставникам – таковых у него просто не было. Знакомство с американскими реконструкционистами осталось для него фактически "шапочным" – реконструкционисты подивились российскому пастору-самоучке, подарили ему свою свою литературу, этим сотрудничество и ограничилось. В результате последователи Каширского с гордостью произносят: "В нашей церкви все было построено без единого западного гвоздя!".
Идеи Каширского во многом напоминали реконструкционистские: он также загорелся идеей создания христианского государства, опирающегося на ветхозаветные ценности. Однако "американская идея" реконструкционистов вызывала у него явное отторжение. Он и его единомышленники понимали, что американские христиане не могут быть им учителями хотя бы потому, что за годы "Холодной войны" они также, как и их идеологические противники в СССР, заразились империалистической скверной, а империализм с его системой господства и подчинения – вещь, наиболее противная христианству.
Взамен такого американизированного кальвинизма Каширский предложил свой оригинальный религиозно-политический проект, ориентированный непосредственно на российскую действительность. Так современная Россия, согласно Каширскому – это вовсе не православная, но "совковая" цивилизация: то есть, основу ее составляют не православная культура с ее ценностями, а чисто советская серость, твердолобость и пресмыкательство перед властями, сдобренные империалистическими замашками и безудержной ксенофобией. Соответственно, для построения христианского государства в такой стране необходимо прежде всего преодолеть феномен "совка" в самих себе и в своих согражданах, развивать в российском народе чувства свободы и ответственности и созидать если не христианское, то, хотя бы, гражданское общество. Причем, в отличие от большинства христианских демократов начала 90-х, Каширский изначально не тешил себя надеждами на быстрый результат от своей работы и призывал своих единомышленников к построению первичных ячеек этого общества – крепких христианских общин.
Вокруг Каширского довольно быстро сложилась крепкая реформатская община в Твери. В 1992 году его же усилиями был создан Союз Евангелическо-Реформатских Церквей России (СЕРЦР), куда в последующие годы вошли общины Твери, Омска, Москвы, Казани и Санкт-Петербурга. Однако, несмотря на такую активность пастора, реформатское сообщество в Твери росло довольно медленно (на начало 2007 года его численность составляет около 70 человек), а остальные реформатские церкви России были и того меньше (на настоящее время в них от 10 до 20 человек). Влияние Каширского в российском реформатском мире было очень велико, только сам это "мир" был все эти годы очень маленьким...
К тому же в начале XXI века в нем наметились разногласия. Они касались взглядов на межконфессиональные контакты (Каширский допускал общение с частными баптистами, в то время, как казанский пастор Кеворкянц считал это недопустимым). Были споры и по поводу формы управления союза (Каширский предполагал построение союза на конфедеративных началах, с коллегиальной формой правления, однако данный порядок вскоре стал не устраивать реформатов Москвы, несмотря на свою малочисленность, стремившихся к главенствующему положению в российском реформатском движении). В итоге в 2002 году вместо тверского пастора главой СЕРЦР был избран московский служитель, В. М. Лоцманов, а в сентябре 2006 года произошел окончательный раскол в СЕРЦР, в результате которого московская, омская и казанская общины приняли решение изгнать Каширского из созданного им союза. Собравшись на так называемый "внеочередной" Синод пасторы из трех указанных городов приняли решение исключить из состава Союза Каширского с его общиной, а также созданный им в Твери Центр Изучения Кальвинизма и петербургскую общину "Свет Христа" во главе с пастором Полубояриновым (последний как единомышленник Каширского на Синоде не присутствовал). Каширский и Полубояринов, ссылаясь на Устав СЕРЦР, данных решений не признали. Как сказал в интервью автору (январь 2007 г.) пастор Полубояринов, по уставу для принятия решения на Синоде необходим кворум в две трети членов Союза, а церкви Омска, Москвы и Казани – это только три из шести, то есть половина). Минюст, по его словам, также взял сторону Твери и Петербурга и сохранил за Каширским печать и устав Союза. В результате и без того небольшое российское реформатское сообщество, созданное Каширским, стало к 2006 году на фоне необъятной России еще более микроскопическим ...
Но, несмотря на данное обстоятельство, именно в 2006 году перед пастором Каширским и его единомышленниками как никогда расширились горизонты. Внешним подтверждением этого факта стало проведение в ноябре этого года первой в России международной конференции реформатских церквей в Санкт-Петербурге. Организаторами ее выступили петербургские реформатские церкви – "Путь, истина и жизнь" (пастор – Максим Фокин), "Свет Христа" (пастор – Михаил Полубояринов) и "Санкт-Петербургская Пресвитерианская церковь" (пастор – Александр Морозов). Среди участников (коих собралось 50 с лишним человек) были представители указанных общин, а также крупнейших в Европе церквей реформатской традиции – Венгерской и Закарпатской. Главная тема конференции была обозначена как "Перспективы реформатских Церквей на постсоветском пространстве". Основным докладчиком ("Реформатское движение в России: анализ и актуальные вопросы") выступил сам пастор Каширский.
Событие это, на наш взгляд, хотя и прошло относительно незамеченным за пределами реформатского мира, тем не менее, будет иметь далеко идущие последствия. Важной составляющей конференции стало обсуждение ошибок реформатских церквей в организации миссии в России за предшествующий период. Была признана необходимость избегать излишне агрессивной проповеди, разговора "свысока" как с неверующими, так и с членами других евангельских церквей, в том числе и тех, кто не признает кальвинистского богословия. По результатам конференции было принято решение о создании в России новой Ассоциации реформатских церквей на конфедеративных началах с центром в Санкт-Петербурге.
В основу идеологии нового объединения, как позволяют судить автору интервью с его инициаторами (январь 2007 г.), легли идеи Каширского, дополненные идеями петербургских реформатских пасторов – М. Полубояринова, А. Морозова и М. Фокина. Как можно заключить по их высказываниям, это новое российское реформатское движение, в отличие от всех предыдущих, нацелено, во-первых, на создание широкой коалиции церквей реформатского богословия (то есть, как евангелическо-реформатских, так и пресвитерианских) общин, во-вторых, на решительное преодоление образа "иностранной" церкви, закрепившегося за реформатами в предыдущие годы, в-третьих, на формирование гибкой миссионерской политики, и, в-четвертых, на диалог с не-реформатскими церквами.
Что касается первого момента. Как известно, в мире кальвинистского богословия придерживаются как реформаты, так и пресвитериане, однако между ними нет единства из-за различий в формах управления (у первых считается, что каждая церковь полностью самостоятельна во всех вопросах, у вторых – существует пресвитерия, совет старейшин, который создается на базе трех и более общин и контролирует их духовную жизнь). В России же, по словам пастора Максима Фокина, различию между пресвитерианами и реформатами следует уделять второстепенную роль, так как здесь в принципе мало верующих кальвинистов, и им "нужно стремится к единству, а не к разделениям". С учетом того, что пресвитерианских церквей в России довольно много, союз с ними может оказаться для российских реформатов очень перспективным.
По поводу второго. Все идеологи Конфедерации признают, что зависимость от иностранных миссионеров – как финансовая, так и духовная, – безусловно, тормозит развитие протестантизма в России, так как иностранцы не могут наладить контакт с россиянами из-за пресловутого "культурного барьера". Как сказал в интервью автору петербургский пастор А. Морозов, "корейские миссионеры пытались внедрить в России христианскую веру в рамках своей культуры, и это была их глобальная ошибка. Их культура редко интересна россиянам. Те церкви, которые они создали – это добрый плод, но на сегодняшний день они не справляются со своими миссионерскими задачами (в результате, наш корейский пастор Че на сегодняшний день передает все дела по ведению церкви мне, русскому пастору). Американцы же делали еще большую ошибку: они пытались внедрить американскую культуру через веру, причем делали это не мягко, как корейцы, а чрезвычайно напористо, отчего и потерпели неудачу". Путь к преодолению статуса "западных засланцев" петербургские реформаты видят в объединении, в создании на базе, пусть даже немногочисленных пока, общин собственного сильного реформатского сообщества (как подчеркнул в интервью автору пастор М. Фокин, "очень важно, чтобы российские церкви объединялись, так как это позволит им не быть "под колпаком" у американцев и корейцев").
Далее, как уже упоминалось, будущее своих церквей в России петербургские реформаты видят в гибком подходе к организации миссионерства. Так, члены Конфедерации на протяжении последних лет ведут активную миссионерскую работу в Ленинградской и Новгородской областях, ездят по деревням и детским домам, показывают кинофильмы о Христе, раздают подарки и продукты, разговаривают о Библии. По словам пастора Александра Морозова, они стремятся исправить ошибки евангелизации 90-х годов, в частности, направляют в качестве миссионеров не просто русскоговорящих, но образованных, хорошо подготовленных людей, чутких к нуждам и настроениям населения данной местности. Каждой миссионерской поездке предшествует длительная тщательная работа: проводятся опросы среди жителей деревни или поселка, изучается их культура, менталитет, традиции, религиозные взгляды. Как сказал в интервью автору А. Морозов, "в ходе такой работы мы часто обнаруживаем, что нет никаких оснований для того, чтобы считать россиян православными. Там, где мы работали, мы видели, что люди совершенно ничего о православии не знают, и часто даже проявляют неуважение к православной культуре. Поэтому, чтобы понять современную Россию, нужно изучать не православную культуру, а культуру современных людей, их мышление".
Такой подход петербургских миссионеров уже принес свои плоды, по результатам их деятельности создан целый ряд религиозных групп и общин, ориентированных на реформатскую традицию. Так, по словам пастора А. Морозова, уже есть группы реформатов в деревнях Сарожа, Березовик, Красава, Мильгежская горка и Кайвакса Тихвинского района Ленинградской области, и через год на их основе планируется создать церкви; также созданы активные общины в деревнях Неболчи и Любытино Бокситогорского района Новгородской области. Кроме того, под влиянием петербургских реформатов, реформатское богословие принял ряд пятидесятнических и баптистских общин Северо-Запада России (в частности, с 2007 года реформатской официально стала пятидесятническая община "Хлеб жизни" в г.Тихвине; склоняются к присоединению к Конфедерации две пятидесятнических общины в г. Бокситогорске).
При этом заявленная позиция Конфедерации – это отказ от прозелитизма и совместная работа с не-реформатскими церквами. По мнению пастора А. Морозова, вопрос предопределения – это сложный теологический спор, участие в котором вовсе не обязательно для спасения души: "Простым прихожанам мы не проповедуем о предопределении, они не все готовы к этому, это тема для семинарий. Во время воскресной проповеди мы не пугаем человека предопределением, а учим его ответственности перед своей семьей, перед членами общины, и даем ему утешение, говоря, что есть Бог, который контролирует все процессы, происходящие на Земле". Аналогичную позицию высказывает и пастор Максим Фокин: "Мы не относимся к кальвинистам-фанатикам, которые считают, что все арминиане пойдет в Ад. Я допускаю, что кто-то из моих прихожан может иметь веру с арминианским акцентом. Спасают нас не пять принципов кальвинизма – спасает нас Христос". По словам же главы Конфедерации, пастора М. М. Полубояринова, "в христианстве есть две конфессии – "умные" и "дураки", одни могут договариваться друг с другом, а другие никого кроме себя не видят и считают себя источником истины".
На деле общины Конфедерации активно участвуют в экуменическом движении Петербурга. Все они имеют членство в Ассоциации Христианских Церквей "Союз Христиан" и регулярно участвуют в ее проектах. Кроме того, президент Конфедерации, пастор церкви "Свет Христа", М. Полубояринов, является вице-президентом межконфессионального объединения Санкт-Петербургское Христианское Сотрудничество. В Сотрудничество входят более 60 протестантских церквей и миссий, преимущественно пятидесятников и харизматов, с которыми реформаты охотно сотрудничают в социальной сфере. Ведется и работа по укреплению межконфессиональных связей с церквями вне Сотрудничества. Так, в г. Тихвине Ленинградской области по инициативе петербургских реформатов в 2006 году прошло первое в истории этого города межконфессиональное евангелизационное богослужение, с участием местных баптистов, пятидесятников и харизматов. Иногда удается привлечь к совместной работе и православных. Так, в Ханаанской пресвитерианской семинарии в Санкт-Петербурге, созданной при Санкт-Петербургской пресвитерианской церкви, преподают известные деятели РПЦ – философ и политолог, игумен Вениамин (Новик) и философ К. К. Иванов. А в дер. Неболчи Новгородской области петербургские реформаты даже вели совместную евангелизиционную работу с местной православной общиной (по словам пастора А. Морозова, местный батюшка симпатизирует реформатскому учению, и во время евангелизиции члены его общины и реформаты вместе раздавали литературу – как православную, так и реформатскую).
Планы петербургских реформатов – обширны: создать собственную общеобразовательную школу для детей, собственный христианский детский сад; провести реформу в петербургской теологической семинарии, и готовить там специалистов по преобразованию России на реформатских началах – реформатологов; активно участвовать в формировании гражданского общества в России, участвовать в политической жизни страны; бороться с наступлением либеральных ценностей, организовать служение против абортов, выступать против гомосексуализма и безнравственности на телевидении.
Тот факт, что центр развития современного российского реформатства теперь располагается в Санкт-Петербурге, городе, который, во-первых, имеет огромный интеллектуальный потенциал, а, во-вторых, известен своей толерантностью по отношению к протестантам, придает этому движению особую силу. Протестантские церкви присутствуют в истории этого региона задолго до основания Петербурга, и потому идеи патриотически – (или даже почвенно-) – ориентированного протестантизма находятся вполне в рамках петербургской религиозной традиции. Порой попытки создания "русской протестантской церкви" оканчивались фактическим провалом (взять, хотя бы, Евангелическую Русскую Церковь Е. Недзельского – грандиозный проект 90-х годов со столь печальным концом). Но и примеров успешных протестантских движений "с российским лицом" в петербургской истории – масса, начиная с дореволюционного евангельского христианства Ивана Проханова, и заканчивая современным "Союзом христиан" Игоря Никитина, распространившим свою миссию не только в России, но и за рубежом. Петербургские церкви реформатской традиции, похоже, уже нашли свою собственную "нишу" в петербургском религиозном мире, что сулит им успехи и за его пределами.
Итак, на наших глазах образ российского реформатства преображается самым решительным образом. Из малоизвестных религиозных маргиналов реформаты в скором времени смогут превратится в одну из наиболее динамично развивающихся российских конфессий. По крайней мере, их роль в протестантском мире в ближайшее годы по нашему мнению, вырастет.
|
