Максим Шевченко. Одиночество патриарха. Опыт описания РПЦ как одной из самых влиятельных
политических структур России
Кирилл Онецкий. Механизмы священного управления. Высшие эшелоны власти Церкви и их интересы
Вадим Родионов. Генералы Церкви. В отсутствие Поместных (Общецерковных) Соборов архиереи говорят от лица всех верующих
Николай Митрохин. Люди в черном. Возрождение монашеского движения – прямой результат роста влияния Православной Церкви
Борис Кнорре. Перед Богом и семьей. Приходские священники как отдельная социальная категория
Александр Солдатов. Церковь – не в бревнах?.. Миряне – самое многочисленное и самое бесправное сословие в Русском Православии
Надежда Кеворкова. Религия пришла в школу. По воле власти или Церкви преподают теологию в учебных заведениях?
Николай Митрохин. От свечного заводика до "Газпрома". Экономическая деятельность Русской Православной Церкви: мифы и факты
* * *
Максим Шевченко. Церковь новой России. Православие утвердилось в политической
и общественной жизни страны. Но по-прежнему остается загадкой для большинства ее граждан
О роли Православия в жизни страны думают и говорят разное. С одной стороны, существует устойчивое мнение, что Церковь является единственной нитью, связующей современную Россию с той дореволюционной страной, которую мы якобы "потеряли".
Еще про Православную Церковь люди, относящиеся к ней "хорошо", рассказывают, например, что она была, есть и остается фундаментом российской цивилизации. Что она является "государствообразующей конфессией". Что "русский – значит православный". Что РПЦ – единственная подлинная "хранительница общественной морали и духовности".
Над этими формулировками в либеральной среде принято издеваться. Дело доходит до интонаций, которые иначе как интонациями ненависти не назовешь. Про Патриарха – со злобой. Про верующих – с презрением. Про духовенство – с отвращением.
Ни одна общественная организация современной России не порождает такого количества противоположных мнений. Но какой еще имиджевый проект кроме православного за последние двадцать лет имел столь оглушительный успех?
В середине восьмидесятых Патриарх добивался приема в идеологическом отделе ЦК КПСС, где на него могли кричать, топать ногами и заставлять ждать в приемной десятки минут. А уже через пятнадцать лет Предстоятель РПЦ – политическая персона масштаба, чуть ли не большего, чем глава государства, и чиновники самого высокого ранга почитают за честь получить аудиенцию в Чистом переулке.
Власть ли в России измельчала, или Церковь усилилась?
Считается, что РПЦ может стать основой "национальной консолидации". Но в этом случае ее иерархи должны быть готовы, что общество потребует от Церкви максимальной открытости – вплоть до прозрачности политических, финансовых, идеологических и богословских составляющих ее жизни и деятельности.
Этот номер "Смысла" вышел на Страстной седмице – последней неделе Великого поста. В нем мы рассматриваем почти все стороны жизни РПЦ в современной России.
Впереди – Пасха, главный праздник для всех православных христиан.
Мы поздравляем наших читателей и обращаемся к ним с традиционным приветствием: "Христос Воскрес!".
Максим Шевченко. Одиночество патриарха. Опыт описания РПЦ как одной из самых влиятельных
политических структур России
Ни для кого не секрет, что Русская Православная Церковь – один из самых заметных субъектов на политическом пространстве нашей страны. Пусть официально священнослужителям запрещено участие в деятельности политических партий и государственных органов, высшее руководство РПЦ активно вмешивается в политику.
При этом о внутреннем устройстве Московской патриархии, о том, как в ней принимаются решения и кто влияет в большей степени на их принятие, общество мало что знает.
Московская патриархия есть детище сталинского времени и сталинских методов выстраивания отношений между государством и религиозными организациями.
Сталинское государство – это номенклатура. Общество – обслуживающие номенклатуру граждане (идейно или экономически). В сталинском СССР и современной России (его правовой преемнице) политика – это всего лишь игры и борьба номенклатуры. Отличительная черта РФ лишь в том, что номенклатура отбросила идеологию и приняла черты олигархии, узурпировав экономику и создав сырьевые монополии.
Принцип организации страны универсален – не может быть ничего вне контроля государства, все должны быть "в одном стакане" – и правые, и левые, и центристы. Это отступление от собственно церковных проблем необходимо для понимания природы Московской патриархии и методов ее деятельности.
Общество и журналисты зачастую не способны представить, что же является Церковью и кто говорит от ее имени. Смешиваются заявления Патриарха, документы Отдела внешних церковных связей, декларации священников или демарши мирян.
На самом деле в России, при видимом единстве на умозрительном, богословском уровне церковного организма (единые догматы, единый канон, единый обряд), существует как бы несколько "Церквей" внутри Церкви. Причем живут они разными интересами и разной жизнью.
С одной стороны, есть миряне, монахи, священники – реальные люди, с реальной верой, надеждой, любовью и заблуждениями. Они – правые и левые, либералы и консерваторы, традиционалисты и обновленцы, монархисты и демократы. Они могут быть бедными или богатыми – но они составляют живую Церковь. Эти люди являются в основной свой массе неофитами – многие еще пятнадцать лет назад были коммунистами и комсомольцами, неверующими или интересовавшимися "чем-то иным".
Их много, но они практически ни на что не влияют – потому что не вхожи в номенклатуру, не являются ее частью.
И, с другой стороны, есть "иная Церковь", беседующая с властью, богатая, поучающая – высшая клерикальная знать – Московская патриархия, "князья Церкви" и обслуживающий их персонал.
Конечно, не всякий епископ – таков. Епископы – отцы Церкви, которая без них не может ни жить, ни учить. В трудные времена епископы оказываются близко к народу, делят с ним его тяготы. В Сербии, в страшные дни войны и бомбежек, я видел, как Патриарх Павел – маленький, почти прозрачный монах, пешком, в простой черной одежде ходил по Белграду в храм, как настоящий отец своего обезумевшего народа.
Таковы были и епископы-священномученики, погибшие или томившиеся в сталинских застенках. Большинство из них были рукоположены в двадцатые годы, когда не только епископство, но и простое заявление о своей вере было подвигом.
Многие епископы и сегодня – не министры от православной религии, а духовные наставники, управители епархий и подлинные монахи. Пусть золото не вводит в соблазн критикующих РПЦ – такова природа Православной Церкви, унаследованная от Византии, что украшаются в "ризы златотканые" ее служители даже тогда, когда и мирянам порой нечего есть.
Но Московская патриархия – особый случай. Она очень напоминает Ватикан – согласно великой задумке Сталина. После окончательного уничтожения наследия революции "отец народов" хотел вернуть многие атрибуты "византийского стиля" – и в том числе создать "Восточный Ватикан", перенести Константинопольский престол в Москву, воплотить в Патриархе Московском идеал духовного отца номенклатурно-тоталитарного супергосударства. Он и включил духовенство в число номенклатуры, приписав к пайкам и спецраспределителям.
Помешала ссора с Англией, холодная война и потеря Греции и Югославии...
Тем не менее в планировании общественной стороны церковной жизни Патриархия напоминает Ватикан.
Синклит пастырей привлекает к работе элитный круг "спецов"-интеллектуалов, которые являют собой закрытый от постороннего взгляда аппарат подготовки и разработки политических стратегий, определяющих направление политики Церкви. Наиболее зримо это проявляется в деятельности Отдела внешних церковных связей (ОВЦС), которому на данный момент нет никакой внутрицерковной альтернативы.
Католический по форме и клерикальный по сути, ОВЦС является неистощимым предметом ненависти и зависти аморфных церковно-политических групп, борющихся за влияние в Церкви.
А это все равно что бороться за влияние на мнение Патриарха. Сам Святейший очень не любит, когда его вынуждают к принятию определенного решения. Поэтому знающие люди говорят, что решение Патриарха "готовится". Естественно, что подготовить и аргументированно объяснить Патриарху важность конкретной политической позиции способна только мощная аналитическая структура, имеющая для Предстоятеля РПЦ статус надежной. "Надежная" – это не обязательно означает "находящаяся в структуре Московской патриархии", но непременно опирающаяся на тонкое знание реальной ситуации, опыт и серьезные связи на уровне людей, принимающих решения.
Самым же главным человеком в Церкви является Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.
Он вообще стоит особняком в современной России – единственный из политических деятелей высочайшего ранга, он не является выходцем из сталинского СССР. Ведь родился и повзрослел он в буржуазной Эстонии, попав в СССР только семнадцати лет от роду, в 1944 году.
Патриарх не обладает ни чудовищным сознанием урожденных советских граждан со всеми их комплексами, ни католически-клерикальным снобизмом.
Он безумно одинок в этой своей инаковости. В СМИ про него сообщают чудовищные клеветнические вещи или поливают елеем. Патриарх вынужден общаться с подобострастными, разговаривающими с ним с какой-то особой "благочестивой" интонацией людьми, которые или почитают его за живого Бога, или чего-то от него все время хотят.
И этот прямой потомок балтийских рыцарей, когда-то присягнувших России, вынужден делать вид, что ему безразлично, что он "по ту сторону".
Иногда кажется, что Алексию II просто не с кем поговорить по-человечески, кроме как с единичными самыми близкими людьми (которых остается все меньше), с любимыми животными и Господом Богом.
Но миллионы верующих любят его просто так – в этом, по крайней мере, Патриарх может быть уверен.
Они решают, как Церкви жить. Список наиболее влиятельных лиц в Русском Православии
Рейтинг составлен по оценкам ряда экспертов, которые сотрудничают с журналом "Смысл". Основным критерием оценки являлась та степень влияния, которое эти лица оказывают на принятие окончательных решений по важнейшим направлениям политической и социальной деятельности Церкви.
1. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.
2. Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, постоянный член Священного Синода, председатель Отдела внешних церковных связей Московского патриархата.
3. Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, постоянный член Священного Синода, председатель Синодальной комиссии по канонизации святых.
4. Митрополит Солнечногорский Сергий, управляющий делами Московской патриархии, постоянный член Священного Синода.
5. Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, Патриарший экзарх всея Беларуси, постоянный член Священного Синода, председатель Синодальной Богословской комиссии.
6. Протоиерей Всеволод Чаплин, заместитель председателя ОВЦС МП.
7. Архиепископ Калужский и Боровский Климент, заместитель председателя ОВЦС МП.
8. Архиепископ Истринский Арсений, викарий Патриарха, фактически управляющий приходами в Москве.
9. Протоиерей Владимир Диваков, заведующий Патриаршей канцелярией, секретарь Епархиального совета Москвы, благочинный Центрального округа Москвы.
10. Митрополит Воронежский и Липецкий Мефодий, председатель Синодальной Историко-канонической комиссии.
11. Протодиакон Владимир Назаркин, заведующий отделом протокола ОВЦС МП.
12. Епископ Сергиево-Посадский Феогност, наместник Троице-Сергиевой лавры.
13. Игумен Филипп (Симонов), экономист, консультант ММВБ.
14. Монахиня Филарета, ближайший помощник и друг Патриарха.
15. Архимандрит Кирилл, старец, духовник трех Патриархов, духовник Троице-Сергиевой лавры, один из самых уважаемых людей в Русской Православной Церкви.
16. Архиепископ Верейский Евгений, председатель Учебного комитета Московского патриархата.
17. Протоиерей Димитрий Смирнов, руководитель Синодального Отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями.
18. Епископ Орехово-Зуевский Алексий, наместник московского Новоспасского монастыря, председатель Синодальных комиссий: по монастырям, экономической и гуманитарной помощи.
19. Протоиерей Владимир Воробьев, ректор Православного Свято-Тихоновского богословского института.
20. Сергей Кравец, руководитель ЦНЦ "Православная энциклопедия".
21. Архимандрит Тихон (Шевкунов), наместник московского Сретенского монастыря.
Кирилл Онецкий. Механизмы священного управления. Высшие эшелоны власти Церкви и их интересы
Кирилл Онецкий, Институт изучения религии в странах СНГ и Балтии
Демократии в Церкви нет. Несмотря на существование псевдодемократических институтов церковной жизни (Поместный и Архиерейский Соборы, епархиальные и приходские собрания), реальные механизмы управления жестко централизованы.
Согласно Уставу РПЦ высшим органом церковного управления является Поместный Собор, на который собираются все архиереи, представители духовенства, монашествующих и мирян. Однако он не собирался уже более 10 лет и фактически используется только как механизм избрания нового Патриарха взамен умершего.
Архиерейские Соборы – съезды всех епископов и так называемых викарных архиереев, возглавляющих Синодальные учреждения или имеющих каноническую юрисдикцию над приходами, – проводятся чаще и относительно регулярно, но столь быстро (обычно 2–3 дня), что содержательная дискуссия на них невозможна.
Центральным управленческим органом РПЦ является Московская Патриархия. Управленческие структуры РПЦ также включают Священный Синод, Канцелярии Патриарха и Синодальные отделы – постоянно действующие церковные министерства.
Священный Синод в обязательном порядке рассматривает и утверждает открытие новых епархий, учебных богословских заведений, монастырей, приходов РПЦ в дальнем зарубежье, а также кандидатуры руководителей всех этих учреждений. Его ведению подлежат актуальные вопросы взаимоотношений с иными конфессиями и государственными органами России и других государств.
Повестка дня каждого заседания Синода определяется Председателем, но фактически ее готовит Канцелярия Патриарха и так называемый малый Синод, в который входят Патриарх и все постоянно находящиеся в Москве митрополиты (Кирилл, Сергий, Ювеналий).
Таким образом, право принимать решения от имени всей Церкви реально находится в руках неформального (т. е. не утвержденного Уставом Церкви) "малого Синода", который объединяет четырех наиболее влиятельных иерархов.
Борьба за будущее патриаршество: митрополит Кирилл
Вопрос о личности будущего Патриарха возник в Церкви во второй половине 1990-х годов, когда здоровье Предстоятеля РПЦ заметно пошатнулось. И хотя с того времени усилиями швейцарских врачей ситуация изменилась к лучшему, вопрос о преемнике Алексия II стал постоянной темой для разговоров в церковной среде. Серьезное заболевание Патриарха в ноябре 2002 года, которое оказалось продолжительным (например, в марте 2003 года он не смог присутствовать на епархиальном собрании Москвы, несколько раз переносившемся именно из-за его болезни), вывело дискуссию на публичный уровень. Кандидатуры в патриархи стали обсуждаться по общенациональному телевидению и в газетах.
Наиболее очевидным претендентом на место Патриарха и вторым человеком в Церкви считался митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. Его должность руководителя самого крупного церковного отдела перевешивала многие другие козыри. Благодаря своим несомненным ораторским способностям и активным контактам с властями и СМИ митрополит Кирилл стал самым узнаваемым после Патриарха священнослужителем РПЦ в стране.
Ситуация изменилась в конце 1996 года, когда центральная пресса опубликовала материалы о полузаконном ввозе в страну сигарет под видом гуманитарной помощи, которым занимался ОВЦС. Подобные статьи серьезно дискредитировали митрополита Кирилла в глазах как светской публики, так и членов Церкви.
"Слила" компромат в прессу внутрицерковная московская группировка под руководством митрополита Солнечногорского Сергия. В разгар скандала она, наращивая наступление, взяла на себя организацию Архиерейского Собора 1997 года, что всегда было прерогативой ОВЦС. И хотя на Соборе никаких экстраординарных документов принято не было, всему епископату было продемонстрировано, что митрополит Кирилл является "всего лишь" одним из постоянных членов Священного Синода, а не "законным наследником" Патриарха.
Митрополит Кирилл урок принял и в последующие годы умерил активность как на внутрицерковном, так и на экономическом фронте. В то же время ему удалось увеличить число своих сторонников в епископате, проведя четыре хиротонии своих сотрудников.
Борьба за будущее патриаршество: митрополит Филарет
Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, Патриарший Экзарх всея Беларуси, представляется в настоящее время одним из наиболее реальных претендентов на патриаршье место. Будучи духовным лидером православных Белоруссии, он проводит у себя достаточно цивилизованную политику, что вызывает симпатии у церковных либералов. В то же время в глазах консерваторов это уравновешивается его принадлежностью к старинному русскому священническому роду и длительным ректорством в Московской Духовной академии и Семинарии. Кроме того, митрополит Филарет сумел установить хорошие отношения с нынешним президентом Белоруссии, и положение РПЦ в этом государстве выгодно отличается от соседних Украины и Молдавии. И, наконец, на стороне митрополита Филарета десять голосов епископов его Экзархата.
Борьба за будущее патриаршество: митрополит Мефодий
В 2000 году на небосклоне высокой церковной политики и сразу в поле зрения светских СМИ появилось еще одно светило – митрополит Воронежский Мефодий. В советское время он сделал блистательную карьеру, в 36 лет став в ранге епископа руководителем Хозяйственного управления Московской Патриархии. Однако в 1988 году он был смещен со всех постов, кроме титульной провинциальной кафедры. Возможно, в этом сыграли свою роль публичные обвинения в том, что он является офицером КГБ, которые предъявили ему коллеги. Однако он даже не счел нужным публично отреагировать на обвинения. Его епархия осталась одной из двух в европейской части СНГ, которая объединяет приходы двух областей и считается одной из крупнейших в РПЦ.
В апреле 2000 года, когда победа Владимира Путина на президентских выборах стала очевидной, а пресса наполнилась статьями об энергичном продвижении выходцев из спецслужб наверх во всех сферах общественно-политической и экономической жизни, митрополит Мефодий объявился в Москве. Оставаясь во главе Воронежской епархии, он получил должность председателя Комитета по Макарьевским премиям при правительстве Москвы*. В дальнейшем митрополита Мефодия и группу его архиереев-сторонников видели на различных мероприятиях, организованных администрацией президента**. Со стороны членов Священного Синода подобная активность вызывает плохо скрываемое недоумение. Все контакты с властями от лица Церкви должны вести либо первое лицо – Патриарх, либо уполномоченный на это по должности митрополит Кирилл. Активность митрополита Мефодия, да еще в чужом регионе, была откровенным моветоном. Тем не менее митрополит Мефодий прочно осел в Москве, где лоббирует свое назначение в постоянные члены Священного Синода. Именно его кандидатура наряду с митрополитом Кириллом публично обсуждается в светских СМИ.
* Этот комитет ежегодно присуждает премии за наилучшее изучение истории РПЦ.
**Благожелательный отчет об одном из них см.: Чапнин С. Новые формы церковно-государственного диалога? // Русская мысль. Париж: 2000, 23.11.
Из досье "Смысла"
Священный Синод является коллегиальным органом, сформированным из восьми постоянных и шести временных членов. Шесть-семь раз в год в помещении резиденции Патриарха они собираются на одно- и двухдневные сессии.
Постоянными членами Синода являются:
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II
Митрополит Кишиневский и Молдавский Владимир
Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир
Митрополит Киевский и всея Украины, Предстоятель Украинской Православной Церкви в юрисдикции Московского Патриархата (УПЦ–МП) Владимир
Митрополит Смоленский и Калининградский, руководитель Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС) Кирилл
Митрополит Солнечногорский, руководитель Отдела по социальному служению и благотворительности, управляющий делами МП Сергий
Митрополит Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Беларуси, председатель Синодальной Библейской Комиссии Филарет
Митрополит Крутицкий и Коломенский, председатель Комиссии по канонизации Ювеналий
Пять временных членов избираются на полгода по сложной процедуре из числа региональных епископов. Они не играют в Синоде значительной роли.
Вадим Родионов. Генералы Церкви. В отсутствие Поместных (Общецерковных) Соборов архиереи говорят от лица всех верующих
Вадим Родионов, Институт изучения религии в странах СНГ и Балтии
Епископы по каноническому праву обладают практически полной самостоятельностью в решении разнообразных вопросов и не несут почти никакой ответственности за свои действия. Их взаимоотношения с патриархией лучше всего охарактеризовать словом "феодализм".
На первый взгляд в РПЦ сейчас сложилась (точнее, восстановилась) характерная для российской государственности XVI–XVIII веков система "вотчинного" управления. В обмен на исполнение своих административных обязанностей и соблюдение общецерковных норм епископы получают свободу действий, в том числе свободу "кормления" (зарабатывания денег) в пределах своей епархии. Однако на деле ситуация гораздо сложнее. В настоящее время она, скорее, напоминает феодальный период – коллективный сеньор (Священный Синод) обладает властью постольку, поскольку ему позволяет это делать совокупная воля всех вассалов – региональных епископов.
Священный Синод может снять с поста любого из рядовых епархиальных архиереев, однако все они вместе (или значительное их большинство) теоретически способны сменить членов Священного Синода или как минимум поднять большой скандал, способный повлиять на положение всей Церкви. Даже Патриарх, избираемый пожизненно, может быть решением Архиерейского Cобора подвергнуться церковному суду и быть отправленым на покой за нарушение "канонических норм". Подобный случай произошел в 1992 году, когда епископат УПЦ (не без моральной помощи из Москвы) сменил своего главу – жесткого и авторитарного митрополита Филарета.
Именно поэтому Священный Синод не вмешивается в отношения епископа со своими священиками и не отвечает на их жалобы, за исключением особенно вопиющих случаев. Региональные епископы, в свою очередь, не интересуются делами членов Священного Синода и не требуют от них подробного отчета о своей деятельности. Именно этим можно объяснить то, что скандал вокруг ввоза ОВЦС в качестве гуманитарной помощи для Церкви сигарет в 1996–1997 годах не привел даже к отставке со своего поста инициатора всего этого мероприятия – митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла.
Епископская корпорация, насчитывающая на 1 сентября 2001 года в своих рядах 156 человек штатного состава, является костяком управленческого аппарата Церкви. Высший исполнительный орган церкви – Священный Синод – сформирован только из представителей епископата, на местах областной владыка (архиерей) – "главный православный" для людей нецерковных и непререкаемый авторитет, обладающий мало чем ограниченной властью для основной массы верующих.
По гражданскому законодательству, епископ может уйти на пенсию, как и все другие мужчины, в шестьдесят лет. По церковным нормам, это вообще не возраст. Первый раз об уходе на покой епископ должен задуматься в семьдесят пять и подать в канцелярию Московской Патриархии соответствующее прошение. Если там сочтут, что он может служить далее (а удовлетворяют прошения только очень больных или сильно скомпрометировавших себя архиереев), то епископ остается на своем посту. Обычно при должности архиерей и умирает.
Таким образом, в РПЦ геронтократия не исключение, а норма. Если политическая элита за последние тридцать лет успела обновиться несколько раз, то церковное руководство в значительной степени продолжает оставаться тем же, что и три десятилетия назад. Из восьми постоянных членов Священного Синода лишь трое были возведены в сан епископа после 1970 года и лишь один – после 1985-го.
Традиционно считается, что в настоящее время епископат РПЦ поделен на так называемых никодимовцев – воспитанников влиятельного в 1960–1970-е годы Ленинградского митрополита Никодима – и их противников, представляющих фундаменталистское духовенство.
На публичном уровне епископат в подобную полемику не вступал, однако несомненно, что часть архиереев открыто демонстрировала свои симпатии к памяти митрополита Никодима, а другая давала благостные интервью фундаменталистским изданиям, ожесточенно критиковавшим епископов, относящихся к "никодимовскому лагерю".
Среди нынешних архиереев РПЦ соратниками митрополита Никодима являются более 20 человек, в том числе значительная часть постоянных членов Священного Синода. Однако "никодимовцев" нельзя воспринимать как единую группировку. Покойный митрополит оставил после себя неоднозначное идейное наследство, которое можно толковать по-разному.
Часть его учеников, которых мы для удобства классификации назовем "левыми никодимовцами", восприняли в качестве мировоззренческой установки его толерантность по отношению к другим конфессиям, попытки сделать церковное богослужение более понятным церковной и внецерковной общественности, стремление к активной проповеднической деятельности.
Другая группа, которую мы назовем "правые никодимовцы", восприняла от митрополита Никодима не только стремление к активному участию в общественной деятельности, но и "государственнические" взгляды, идею о необходимости тесного сотрудничества государства и Церкви. Наиболее заметной фигурой среди "правых никодимовцев", безусловно, является митрополит Кирилл.
Их идейные оппоненты, которые в основном представлены относительно молодыми епископами, бывшими насельниками Троице-Сергиевой лавры, не так хорошо организованы.
Идейных фундаменталистов также около 20 человек, однако воспринимавшийся ими как духовный руководитель митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн скончался еще в 1995 году, а фигуры равного масштаба ему на замену найдено не было.
Более того, в преддверии Архиерейского собора 2000 года члены Священного Синода сумели укротить наиболее активную часть фундаменталистов и заставить их вернуться на региональный уровень деятельности. Часть из них поплатилась постами за самостоятельность, вынужденно уйдя в отставку, в том числе из-за обнаружившихся "голубых" историй.
Основная масса владык в настоящее время не пытается примыкать к какой-либо группе, довольствуясь немалыми выгодами своего нынешнего положения и держа в то же время "нос по ветру" в ожидании возможности правильно и вовремя продать свой голос на предстоящих выборах Патриарха.
Из досье "Смысла"
Русская Православная Церковь объединяет 130 епархий. В их числе – более 13 тысяч приходов и 569 монастырей (не считая 150 монастырских подворий). Для сравнения: в 1989 году насчитывалось 67 епархий, около 7 тысяч приходов и 18 монастырей. В настоящее время пастырское служение осуществляют более 150 архиереев, 17 500 священников, 2300 диаконов.
РПЦ – это также 95 духовных школ (5 академий, 29 семинарий, 40 духовных училищ, богословский институт, два православных университета, два епархиальных женских духовных училища), иконописные, регентские и воскресные школы.
На территории России находится 65 епархий. На Украине – 35, в Белоруссии – 10, в Казахстане – 3. За пределами бывшего Советского Союза Русская Православная Церковь имеет 8 епархий – Берлинскую, Брюссельскую, Венскую, Гаагскую, Корсунскую (Франция), Сурожскую (Великобритания), а также Аргентинскую и Южно-Американскую. В непосредственном подчинении РПЦ находится Японская Автономная Церковь.
Древнейшая епархия – Киевская – была основана в 988 году. С распространением христианства на Руси появляются в 1054 году Переяслав-Хмельницкая, в 1060-х годах Черниговская и Переяславская, в 1137-м – Смоленская и в 1140 году Галицкая.
Николай Митрохин. Люди в черном. Возрождение монашеского движения – прямой результат роста влияния Православной Церкви
Николай Митрохин, директор Института изучения религии в странах СНГ и Балтии
Монастыри важны для Церкви как символ сосредоточения духовной жизни. Для верующих это место паломничества к святыням, цель волнующего путешествия, поиск "спасения". Для массового сознания большой, красивый, стоящий в историческом месте монастырь является олицетворением РПЦ.
В советский период приходских священников в Церкви было подавляющее большинство.
Монастырей и монахов было мало. Однако небольшое количество монастырей и трудности доступа к ним формировали миф об особой святости монашества. Разделение труда в монастырях приводило к появлению священников, которые занимались исключительно приемом исповеди и "духовным руководством". Приходское духовенство, как правило, не могло тратить столько времени на общение со своими "духовными детьми".
Такая практика привела к тому, что большинство популярных духовников были и остаются насельниками монастырей. Так монахи передают в мир свои представления об устройстве жизни, в том числе о необходимости большей строгости в соблюдении обрядов, поведении, отказа от мирских соблазнов, а также о том, что настоящее "спасение" возможно только в монастырской ограде.
Рост числа монастырей привел к серьезным перебоям в работе системы церковного управления. Монашеская община противится любым попыткам вмешиваться или контролировать свою деятельность и подчиняется только авторитету своих уважаемых членов или почитаемого старца. Она занимается восстановлением или строительством монастыря на собственные средства, практически не зависит от деятельности епархиального управления. Многие монастыри стремятся добиться статуса ставропигиальных (подчиненных непосредственно Патриарху Московскому – в настоящее время таких монастырей 24), что на практике полностью выводит их из-под какого-либо контроля.
С наступлением периода религиозной свободы монастыри начали открываться во множестве. Теперь их более пятисот, в то время как в советский период было шестнадцать. Открытие монастырей было в первую очередь делом рук епископата – престижно иметь в епархии два-три монастыря. Некоторые епископы размещали в них епархиальные управления и использовали насельников (или насельниц) обителей для их обслуживания. Так было во Владимире, Гомеле, Иркутске, Могилеве, Московской области, Оренбурге, Тирасполе. Однако среди части епископата, особенно вышедшей из монашеской среды, есть подлинные энтузиасты, открывающие монастыри, не имея четкого представления, откуда возьмутся насельники и где найти средства на восстановление. Например, во Владимирской епархии сейчас насчитывается 23 монастыря, а в Саранской – 13.
Во второй половине 1990-х епископат осознал, что не способен контролировать монашествующих. Было множество конфликтов, но большинство из них не стало достоянием прессы. Хотя в 1996 году, например, был достаточно шумный скандал, когда митрополит Воронежский выгонял с территории своей епархии неподконтрольный ему женский монастырь, который в итоге почти в полном составе (60 насельниц и их духовник) перебазировался во Владимирскую епархию.
Однако в основном в епархиальных управлениях с монастырями предпочитают не связываться. На вопросы об их деятельности секретари епархиальных управлений обычно отвечают так: "Съездите и посмотрите сами".
Большая часть из открытых в последние пятнадцать лет монастырей далеки от того благолепия, которое являют собой Троице-Сергиева лавра или Данилов монастырь.
В основном это общины, открытые в разрушенных в 1920–1930-е годы монастырях. В них, как правило, от двух до пяти насельников в монашеском или послушническом чинах, а также пять-семь "трудников" (рабочих) из прибившихся бродяг, бывших уголовников и наркоманов. Основное их занятие – восстановление разрушенных зданий и храмов в надежде, что в отстроенные помещения придут новые люди. Если разрушенный за годы советской власти монастырь действительно является значимым памятником архитектуры или находится в центре крупного города, то в течение нескольких лет на его возрождение находятся средства из государственных или частных источников. Однако, как правило, на епархию приходится не более одного-двух подобных объектов (соответственно для мужской и женской общин).
Говорить о социальном составе монашествующих трудно, поскольку подобных исследований не проводилось. По личным наблюдениям, можно отметить, что в монастырях достаточно высокую долю (не менее 20–30%) составляют люди с высшим светским образованием и бывшие военные. Однако подобная тенденция характерна и для всего клира РПЦ. Интересно, что, по мнению духовенства, поток желающих стать монахами сократился. В последние годы монастыри принимают небольшое число послушников, как это и должно быть. Все те, кто не мог этого сделать в годы советской власти, уже либо пришли в монастырь, либо отказались от своего желания, столкнувшись с суровым монастырским бытом (текучка послушников и "трудников" очень велика). Существует и определенная прослойка "странников", которые кочуют из одной обители в другую в поисках лучшего места.
Из досье "Смысла"
Наиболее крупные и знаменитые монастыри называются лаврами.
В настоящее время в РПЦ их четыре – Троице-Сергиева (город Сергиев Посад Московской области), Александро-Невская (Санкт-Петербург), Киево-Печерская (Киев), Почаевская (город Почаев Тернопольской области Украины).
Широко известны другие крупные монастыри, существовавшие в советское время – Псково-Печерский (Псков), Жировицкий (город Слоним Минской области Белоруссии), открывшиеся после 1988 года Валаамский (о-в Валаам Республики Карелия), Соловецкий (Соловецкие о-ва Архангельской области), Свято-Троицкий, Серафимо-Дивеевский (Нижегородская область), Оптина пустынь (Калужская область), Толгский Свято-Введенский (Ярославская область), Свято-Успенский Святогорский (Псковская область).
Первые монастыри в истории Русской Православной Церкви были заложены, как легко догадаться, в Киеве в XI веке – это были монастыри Святой Ирины и Святого Георгия. Несколько десятилетий спустя монахи, жившие в Печерских пещерах, перебрались в специально построенный Печерский монастырь, в котором был введен Студийский устав, отличающийся особой строгостью.
Центром распространения современного монашества для всей РПЦ является Россия, и особенно ее столичный, Московский регион. Северные монастыри также имеют богатое историческое прошлое, но в настоящее время не оказывают значительного влияния и являются получателями людских и материальных вливаний остальной Церкви. Помимо Москвы и Московской области (вместе – 31 монастырь) сильные "промонашеские" симпатии наблюдаются во Владимирской (23), Ярославской (16), Ивановской (11) и Нижегородской областях (10). Здесь находятся наиболее крупные обители, и практически все они являются почитаемыми, с большим количеством святынь и памятников архитектуры. В эти монастыри стремятся послушники из всех регионов и стран, где сильно влияние РПЦ.
Борис Кнорре. Перед Богом и семьей. Приходские священники как отдельная социальная категория
Борис Кнорре, философский факультет МГУ
"Белое духовенство" Русской Православной Церкви представляет особый интерес, так как это люди, решившие посвятить себя Церкви, но в отличие от монашества обычно связаны семейными узами. Они совмещают ответственность перед Церковью с ответственностью перед собственной семьей.
По последним официальным данным Русской Православной Церкви Московского Патриархата (РПЦ МП), на 16 195 российских приходах сегодня служат 14 000 священников и 3480 диаконов, в общей сложности 17 480 священнослужителей.
Идейные и политические воззрения
Преобладает консервативно-традиционалистское направление, для которого характерно стремление к унификации богослужения по типикону конца XVII века. "Белые батюшки" этой группы с почтением относятся к монашеству, в особенности к старцам Троице-Сергиевой лавры и Печер, которым они доверяют решение своей судьбы. Эти люди обычно нонконформисты, однозначно настроенные против экуменизма и каких-либо нововведений в церковную жизнь.
Среди них немало противников ИНН, монархистов, считающих, что все беды России – результат действия "мировой закулисы". Но есть и "прогрессивные" консерваторы, старающиеся приспособиться к глобализации и принимающие современные цивилизационные "правила игры". Им свойствен православный этатизм.
Обе группы консерваторов хотят видеть Православие государственной религией. Отметим, что у "белого духовенства" в целом по ходу укрепления позиций Православия в России взгляд на церковно-государственные отношения эволюционировал по следующей схеме: "Церковь вне политики" – "Церковь отделена от государства, но не должна быть отделена от общества" – "Церковь не должна быть отделена от государства".
Отстаивая традиционализм, консерваторы начинают сегодня все больше приближаться к евразийским идеям. Консолидация с исламским миром для них – возможность противостояния западному либерализму. Но в борьбе за традиционные нравственные нормы они порой консолидируются с коммунистами, поддерживающими большинство инициатив, исходящих от РПЦ.
Главный пафос либерально настроенного духовенства – развитие церковной традиции, поиск новых форм церковной жизни, в частности упрощение языка богослужения. Конституирующий признак "либерального крыла" – ориентация на свободу как на принцип, неотъемлемый от сферы духовного. Подлинное обращение к вере, по их воззрениям, не дань национальной традиции, а свободный выбор на уровне личного духовного опыта. Им близки западные демократические ценности, поэтому они поддерживают такие партии, как "Яблоко" или СПС.
Особую группу составляют общинники, допускающие две параллельные формы церковного устройства: одну для тех, кто прошел особую катехизаторскую "программу", разработанную их духовным лидером о. Георгием Кочетковым, другую – для всех остальных. Истоки своей экклезиологии общинники выводят, в частности, из идей русского богослова-публициста начала XX века Николая Аксакова.
Близка к либералам специфическая группа священников, симпатизирующая фрейдизму. Монархические идеи консерваторов квалифицируются ими как невроз, вызванный комплексом Эдипа, а культ монарха – как подсознательное желание видеть в нем совокупный "образ отца", сопутствующий осознанию вины.
Среди "белого духовенства" есть те, кому присущи черты консерватизма и либерализма. Это обычно высокообразованное духовенство, ценящее богослужебную традицию, чуждое политике. Им удается наладить те или иные формы социального служения (в области духовно-просветительской, благотворительности, медицины) и даже найти общий язык с масс-медиа. Эти священники порой взаимодействуют с инославными для борьбы с различными болезнями общества.
Социальное положение
Дело, которому посвящает себя священник, – не работа за деньги, а служение, допускающее лишь добровольные пожертвования.
Но так сложилось, что материальная сумма, которая на теоретико-богословском уровне – вспомоществование, на практическом уже давно стала зарплатой. За исключением настоятелей многолюдных городских храмов, которые зарабатывают примерно 350 долларов, в малонаселенных районах России, где на один храм приходится не более одного священнослужителя, сумма намного ниже.
Для государства любой священнослужитель является налогоплательщиком, который уплачивает со своего "вспомоществования" стандартные 13%, дающие ему право на пенсионное обеспечение, медицинское и социальное страхование. Казалось бы, священники в России, как и обычные граждане, в таком случае должны быть вписаны во всю социально-экономическую систему трудовых взаимоотношений между частными лицами и государством.
Но вот трудовое законодательство РФ на священников не распространяется, и трудовые договоры с ними не заключаются. "Проза" данного явления уже обнаружилась на конкретных примерах, один из которых привел юрист РПЦ МП Виктор Калинин, выступая на последних Рождественских чтениях: "В одной из российских епархий РПЦ некий священник, будучи запрещен в служении сроком на один год, попытался обратиться в суд за защитой своих трудовых прав". Оказалось, что таких прав у него просто нет. "Суд, рассмотрев его заявление и получив все необходимые нормативно-правовые акты, связанные со служением священника, в исковых требованиях ему полностью отказал".
Административное принуждение как подмена соборности
Административно-хозяйственные рычаги управления удобны для поддержания порядка среди "церковных низов", однако в условиях российской нищеты они нередко нивелируют принципы соборной жизни в Церкви. "Белое духовенство", обычно многодетное, попадает в полную зависимость от церковных администраторов.
Если епархиальный секретарь принимает на себя роль "армейского деда" – то как с "братом во Христе" с ним поговорить решится не каждый, такой разговор может поставить всю семью пастыря "под удар". Если социальная или миссионерская активность священника делает немой укор архиерею, привыкшему "рулить" епархией по инерции, то у такого "рулевого" снова оказывается под рукой тот же способ умерить пыл увлекшегося "активиста". Последнему даже могут предложить "эмигрировать" куда-нибудь в другую епархию.
Стоит сказать отдельно о настоятелях многолюдных городских храмов. Здесь все наоборот. Такой настоятель получает немалую административно-хозяйственную власть и практически неконтролируемые финансовые ресурсы.
Свобода по отношению к работникам, которая предоставлена в религиозных организациях "работодателям", нередко приводит к злоупотреблениям. Работа часто предлагается "во славу Божию" и ради Церкви, то есть о материальной компенсации труда благочестивому прихожанину негоже задумываться. Дело порой доходит до того, что "духовные чада", часто находящиеся на грани бедности, "ради Церкви" выполняют всевозможные работы за символическую плату или не получая никакой, в то время как "духовный отец", также "ради Церкви", становится феодалом своей церковно-приходской общины, демонстрируя материальное процветание Православия в Россииѕ
Отметим, что все приведенные нами ситуации не плод абстрактных рассуждений, а жизненная реальность, и в отличие от Трудового кодекса РФ РПЦ МП не может с ней не считаться.
Александр Солдатов. Церковь – не в бревнах?.. Миряне – самое многочисленное
и самое бесправное сословие в Русском Православии
Александр Солдатов, главный редактор интернет-издания "Портал-Credo.Ru"
В околоцерковной среде широко распространено мнение, что Церковь – это корпорация профессиональных церковнослужителей, а миряне – это все православные по рождению (то есть люди, принадлежащие к традиционно православным народам), которых эти служители небезвозмездно "обслуживают".
В оцерковленной среде (а "практикующими" православными в нашей стране, по данным разных опросов, является от 0,5 до 3% населения) миряне не противопоставляются Церкви как организации, однако признается их полностью зависимое от священнослужителей положение. Учение о "послушании, которое выше поста и молитвы", усердно распространяется духовенством. Оно опасается "демократизации" Церкви через более активное участие мирян в церковном управлении.
С богословской точки зрения миряне, конечно, не являются какой-то ущербной или неполноценной частью Церкви.
В православной традиции нет никакого "эзотерического знания", которое может быть доступно только специально посвященным священнослужителям. Рукоположение в священный сан – это не инициация, а особое таинство "венчания" с Церковью, приобщение к апостольскому преемству, благословение на пастырское служение.
В периоды либерализации церковной жизни – например, во время Поместного Собора 1917–1918 годов – миряне активнейшим образом участвовали в управлении Церковью, даже избирались в Высший церковный совет, который значительно ограничивал власть Патриарха. На епархиальном и тем более приходском уровне роль мирян порой была решающей.
Советская религиозная политика была направлена на изоляцию Церкви и ее превращение замкнутое корпоративное сообщество профессиональных служителей, которым легче манипулировать и которое не претендует на сколько-нибудь активную социальную роль. Неудивительно, что и сейчас церковное управление весьма централизованно и миряне в нем не участвуют.
Юбилейный Архиерейский Собор 2000 года фактически отменил регулярные Поместные Соборы – высший орган церковной власти, объединяющий архиереев, священников и мирян. Как и в советские годы, теперь Поместные Соборы будут собираться не раз в пять лет, а только для выборов нового Патриарха. Это означает, что миряне устранены даже от участия в выборах Патриарха. "Демократия" в современной РПЦ осталась на уровне сбора пожертвований и принятия решений о покупке новых ведер и швабр в приходском храме.
Можно без преувеличения сказать, что современная РПЦ обладает самой жесткой "вертикалью власти" не только среди Православных Церквей, но и по сравнению со славящимися своим "папизмом" католиками.
Тем не менее в Церкви есть несколько объединений мирян. Деятельность этих движений лежит на периферии церковной жизни, в общественно-политической сфере, нежели в сфере собственно церковного служения. В основном движения церковных мирян пытаются заниматься политикой, причем основная декларируемая цель этой политики – "возрождение православной монархии".
Это Союз православных братств (СПБ) – старейшая организация подобного толка, Православное общество "Радонеж" (организатор крупного по церковным меркам медиахолдинга и всероссийской радиостанции), Союз православных граждан (СПГ) – объединение двух десятков священников и мирян, известных шумными PR-акциями, Союз православных хоругвеносцев/Союз "Христианское возрождение" (СПХ/СХВ) – находится в тесном союзе с наиболее радикальными монархическими и правоконсервативными организациями. Преображенское содружество православных братств и общин – единственное заметное движение мирян РПЦ, находящееся в либеральной оппозиции священноначалию. В церковной среде это содружество нередко называют "сектой кочетковцев" – по фамилии его основателя и духовного лидера священника Георгия Кочеткова, который в начале 1990-х годов выступил с обширной программой модернизации церковной жизни.
В РПЦ есть еще несколько организованных групп мирян, которые по причине их вхождения в официальную церковную структуру трудно назвать "мирянскими". Это Всецерковное православное молодежное движение, которое возглавляют назначенные Патриархом клирики, или прямо возглавляемый Патриархом Всемирный русский народный собор. В общем, говорить о существовании в современной РПЦ самостоятельного мирянского движения невозможно – "монополия" на Русскую Церковь твердо укрепилась в руках духовенства...
Надежда Кеворкова. Религия пришла в школу. По воле власти или Церкви преподают теологию в учебных заведениях?
Надежда Кеворкова, спецкор ежедневной "Газеты" для журнала "Смысл"
Революция светского образования в России свершилась – вероучительные предметы пришли в школу и вуз. Православные активисты так шумно защищают нововведение от критики, что в обществе создается впечатление, что это их достижение. Но так ли в действительности?
Со времени краха коммунизма РПЦ не создала никаких заметных социальных институтов. Единственное направление борьбы православных активистов – это преследование протестантов и тех, кого в России называют сектантами. Единственная форма манифестации православия – декларация веры, но не ее дела.
Кому же понадобилось привлечь религию в школу, и в каком виде религия там будет?
В России все в общественной и политической жизни происходит с ведома администрации президента – об этом открыто говорят в самой РПЦ. Около года назад именно администрация решила вернуть религию в школу. Не случайно все конференции на эту тему происходили в ее стенах. Именно там впервые было предложено рассматривать православие как "культурообразующий" фактор и изучать его независимо от вероисповедания. Там же прошли презентации специальности "теология" в вузах и первого учебника по курсу православия в школе.
Лишь после этого Министерство образования распространило по регионам инструктивное письмо о введении в школах факультатива по "Основам православной культуры" с 1-го по 11-й класс (1–2 часа в неделю).
В двух десятках регионов, где преобладают русские, изучение "Основ православной культуры" идет уже пять лет. В отдельных случаях, как в Ногинске, начальство просто не мешало активным священникам и прихожанам. В большинстве других мест курс православия вводился "сверху" по разнарядке "наладить изучение на добровольной основе".
Для преодоления кадрового дефицита и вводится дисциплина "теология" в институтах (чего в России не было никогда!) и дается "добро" на признание дипломов духовных учебных заведений (за которое бились верующие столько лет). Кто кроме администрации президента мог разрешить введение дополнительной дисциплины?
Пока из всех духовных учебных заведений правом выдачи государственного диплома обладает лишь Московский Свято-Тихоновский богословский институт. Студенты прочих духовных учебных заведений – это бесправные люди, полностью зависимые от своеволия начальства. Всякий их протест приравнивается к бунту. Случившийся весной 2000 года в Санкт-Петербургской духовной академии скандал вышел за пределы Церкви, города и даже страны. Тогда студенты и преподаватели канонически воспротивились тому, что доносчика и шпиона ректор рукоположил в сан священника. Всех бунтовщиков – и студентов, и преподавателей – выгнали без права на обучение и работу! Коль скоро Церковь приглашена к государственным проектам, законы должны распространяться и на ее работников. Признание дипломов – шаг в этом направлении.
В России по молчаливому согласию администрации принято говорить о "традиционных конфессиях". В их число попали православие, ислам, буддизм и иудаизм, не попали католики, старообрядцы, протестанты всех видов.
"Нетрадиционные" не допущены в школу ни в каком виде. Против протестантов уже три года действует соответствующее инструктивное письмо Министерства образования, подтвержденное письмом ФСБ. Между тем протестанты по числу общин догоняют православных, а по темпам роста обгоняют в России всех. Есть целые протестантские области, в частности корпоративные города нефте- и газодобывающих регионов.
Вводя основы православной культуры в школы, государство вынуждено будет заниматься прозелитизмом. Для смягчения ситуации Министерство образования спешно готовит учебник по "основам традиционных религий", однако этот предмет не отменяет курса по православию и не заменяет его. Он окончательно отсекает от школы реальных конкурентов православия – протестантов и католиков.
Николай Митрохин. От свечного заводика до "Газпрома". Экономическая деятельность Русской Православной Церкви: мифы и факты
Николай Митрохин, директор Института изучения религии в странах СНГ и Балтии
Русской Православной Церкви (РПЦ) как единого экономического механизма с общим бюджетом, "главной бухгалтерией" и официально назначенным на свой пост казначеем не существует. Сохранившаяся с советского времени система взимания налогов (епархиями с приходов и Московской Патриархией с епархий) фактически не действует. Денег, которые во второй половине 1990-х годов епархии перечисляли Московской Патриархии, хватало лишь на два месяца очень скудного финансирования трех основных учебных заведений РПЦ. Средства, которые епархии собирают с приходов, составляют не более 20–30% бюджета епархиальных управлений. Официально подобная ситуация объясняется процессом возрождения храмов, на строительство которых якобы идут все церковные деньги.
На деле система выглядит так. У каждого субъекта церковного экономического механизма (отдельного священника, храма, монастыря, учебного заведения или епархиального управления) существуют два основных источника дохода. Это наличные деньги и безналичная материальная помощь со стороны жертвователей. За последнее десятилетие ни один из храмов не строился (или реконструировался) на средства приходов. Источником возрождения церквей являются бюджетные средства или экономическая помощь со стороны крупных частных фирм или промышленных (часто полугосударственных) предприятий. Нередко храмы строят за счет криминальных средств – у преступных "авторитетов" популярен подобный способ "замаливания грехов". Например, в ноябре 2001 года Антон Малевский, лидер одной из наиболее известных в России криминальных группировок (так называемой измайловской), был похоронен в Свято-Вознесенском монастыре, находящемся в Московской области. При жизни он финансировал реконструкцию монастыря, а после смерти было получено специальное разрешение епархиального управления на его захоронение на кладбище обители.
Основной доход в храмы поступает от продажи свечей. Себестоимость свечей настолько низка, что приносит до 6 тысяч процентов прибыли, это примерно 70% бюджета прихода. Остальное зарабатывается на платных требах (обрядах) и на продаже "товара" (икон, литературы, крестиков, благовонных масел и другого ассортимента "свечного ящика" или "церковной лавки"). Вся бухгалтерская отчетность, которую ведет приход, является полной фикцией, поскольку для избежания епархиального и государственного налога приход в разы занижает полученную прибыль и не фиксирует большую часть оборота. Подобная двойная бухгалтерия является для всех заинтересованных лиц секретом Полишинеля, однако епархиальное руководство не обращает на это внимания, а государственные налоговые органы не желают связываться со столь малым по масштабу бизнесом.
Личный доход священника состоит из части денег, заработанных приходом (в последнее десятилетие священники стали контролировать церковную кассу, фактически отстранив от нее прежних распорядителей – старост прихода). Это и деньги, полученные за исполнение "треб" за пределами храма и не учитываемых приходом. Некоторые священники занимаются бизнесом или ищут дополнительные источники дохода.
Расходуются приходские деньги в первую очередь на выплату зарплаты священнику и работникам храма. Вокруг крупного храма – например, главного в райцентре – кормится около 30 человек, из которых половина – оплачиваемый хор. Оставшееся идет на выплату епархиального налога, коммунальные платежи, косметический ремонт, реже – приобретение новой утвари, инвентаря, книг. Крупный храм содержит небольшой объект православной инфраструктуры – воскресную школу с одним-двумя оплачиваемыми педагогами, благотворительную столовую. Однако обычно это не связано с большими расходами.
Епархиальные управления зарабатывают на налоге с приходов, на работе епархиального склада (откуда священники берут свечи и товар) кафедрального собора – как правило, самого крупного храма региона. В некоторых епархиях священники прибыльных приходов регулярно платят сотрудникам епархиальных управлений, чтобы сохранить свое место.
Личные доходы епископа складываются из зарплаты, получаемой в епархиальном управлении, части доходов кафедрального собора, в котором архиерей постоянно служит, а также "конвертов" с деньгами, которые он получает из рук священников или старост храмов его епархии в качестве "благодарности" за посещение их приходов. В части епархий налажена практика регулярных выплат священниками, занимающими прибыльные приходы, сотрудникам епархиальных управлений за сохранение своего места. Вероятно, что часть этих денег в итоге попадает к епископу.
При этом епископ, который на территории бывшего СССР повсеместно воспринимается как член региональной элиты, имеет и персональных спонсоров. Он получает от них разнообразную помощь как подарками, так и деньгами. Например, в Республике Коми епископу Питириму подарили новый американский автомобиль с именной надписью на капоте. Служители расплачиваются за это присутствием на всевозможных корпоративных мероприятиях, VIP-сервисом (личное отпевание или крестины), лоббированием интересов коммерческих структур.
Источники дохода Московской Патриархии принципиально не отличаются от вышеописанных. Патриарх имеет хорошие отношения с государственными структурами, в первую очередь правительством Москвы и кругом богатых спонсоров. Скандал вокруг реконструкции Кремля позволил выяснить размах этого сотрудничества. Компания МЭС (Международное экономическое сотрудничество), соучредителями которой выступали патриархия (40% акций) и Управление делами президента (через свои дочерние структуры), сумела в 1994–1996 годах вывезти нефти на сотни миллионов долларов. Однако на что были потрачены эти деньги на самом деле – неизвестно. Правительство Москвы, потратившее сотни миллионов долларов из городского бюджета на строительство храма Христа Спасителя, не успокоилось на достигнутом и в настоящее время реализует амбициозный проект по строительству комплекса зданий в загородной резиденции патриарха.
Существует большая группа российских компаний, с руководителями которых у Церкви "налажены отношения". К их числу относятся крупнейшие российские экспортеры: "Газпром", ЛУКОЙЛ, "Норильский никель". Недаром на последнем Архиерейском соборе было упомянуто, что те 5% бюджета, что уходят на обслуживание аппарата, "формируются исключительно за счет целевых пожертвований юридических и физических лиц". В свою очередь, крупные спонсоры могут рассчитывать на заступничество Церкви в кризисных для них ситуациях. Так, например, в 1999 году была публично оказана поддержка Рему Вяхиреву в момент его конфликта с администрацией президента за переизбрание в качестве главы "Газпрома". Регулярно освящаются храмы, которые на деньги газовой монополии были построены в различных регионах России.
В настоящее время главным фаворитом в кругах патриархии стал бывший председатель правления и один из двух соучредителей огромного "Межпромбанка" Сергей Пугачев. Человек с крайне консервативными, даже по церковным меркам, взглядами, ныне служащий отчизне на посту тувинского сенатора, дружит и с группировкой "питерских чекистов". Отсюда возникает вопрос – лоббирует ли он интересы Церкви во властных структурах или наблюдает, чтобы крупнейшая религиозная структура не выкинула невзначай какой-либо "фортель".
Туманным остается вопрос о вложении в ценные бумаги, о котором иерархи РПЦ признались на Архиерейском соборе в 1997 году. Среди экономистов ходил слух (иначе назвать нельзя), что деньги были удачно вложены в ГКО и точно так же удачно выведены аккурат за пару недель до кризиса. Конечно, объем вложений не был так серьезен, как у "Столичного" или других банков-грандов докризисной российской экономики. Но тоже деньги. А если учесть, что аналитическим отделом ММВБ долгое время руководил игумен РПЦ Филипп (Симонов), можно сделать вывод, что главные финансовые ресурсы патриархии имеют хорошее консалтинговое обслуживание.
На фоне таких масштабных финансово-политических операций, казавшийся когда-то масштабным бизнес по беспошлинному ввозу сигарет на десятки миллионов долларов, кажется милым и забавным преданием давно прошедших времен. Но это лишь до той поры, пока конкуренты за патриаршье место не вывалят на страницы "Московского комсомольца" очередную порцию разоблачений друг на друга. Например, о крайне сомнительном участии некоторых иерархов в перераспределении рыбных квот или изложат подробности войн за собственность в Израиле.
Сайт иллюстрированного аналитического журнала "СМЫСЛ"
© Фото ИТАР-ТАСС, Reuters, Fly-Nig, Вадим Кантеров
