Александр Трифонов Русская Православная Церковь не возродится без Старообрядчества. Так считает Александр Дугин Источник: "Староверы" – Александр Гельевич, нам известно о Вашем глубоком интересе и пристальном внимании к Старой Вере.
– Я бы не называл это только интересом. Сегодня я являюсь старообрядцем-единоверцем. Старообрядчество – это моя повседневная обрядовая жизнь. Мало того, я убежден в истинности русского Старообрядчества как исконной вере народа.
– Как вы пришли к Старообрядчеству?
– Мои родители были советскими людьми. Естественно, когда-то до революции мои предки исповедовали православие. Но в советское время православная традиция была утеряна.
В конце 70-ых годов я стал традиционалистом. С точки зрения традиционализма современность является пародией на мир старины – мир традиции. Так, начался мой долгий период духовных исканий, и в 1987 году я воцерковился в лоне РПЦ МП. Но с начала 90-ых я снова стал чувствовать дискомфорт, находясь в структуре "никонианской" Церкви.
– Тогда Вы обратили свой взор на Старообрядчество?
– Несколько не так. Большое впечатление на меня в свое время произвела книга Зеньковского "Русское старообрядчество". Однако меня долго отпугивало прохладное отношение старообрядцев к легитимной власти Империи, династии Романовых. В трагическом августе 1991 года я остро переживал падение Советской Империи, и книга Зеньковского была прочитана другими глазами.
Стало ясно, что момент десакрализации власти произошел не в 17 году, а в 17 веке. Результатом переосмысления стала моя статья "Яко не исполнилось число звериное", которая декларировала историческую правоту русского старообрядчества.
Вскоре состоялось мое знакомство со старообрядцами. В начале 90-ых годов я читал лекции в МГУ и после одной из них ко мне подошли представители одного из старообрядческих течений. Оказалось, они тоже с интересом следят за моим творчеством. Так я познакомился со Старой Верой. Сначала через них, потом самостоятельно узнавал главных фигурантов, начетчиков и наставников.
В конце концов, Единоверие стало той духовной нишей, что полностью интегрировала меня в Старую Веру. Теперь Старообрядчество – это моя обрядовая и духовная жизнь. Я выполняю обряды, регулярно посещаю службы, пою в церкви на крылосе и не мыслю себя вне Старообрядчества.
– Почему Вы выбрали именно Единоверие в лоне РПЦ, ведь есть собственно старообрядческие деноминации?
– Мне так близки все староверы, что, только оставаясь в Единоверии, я могу объять их всех.
– Парадоксальная позиция...
– Может быть, но Единоверие – процесс, ведущий из новообрядчества в Старую Веру. Единоверие сегодня поменяло свою функцию. Когда-то оно было призвано уводить людей из Старообрядчества, но сейчас это не так. Единоверие можно сравнить с движением от Руси Православной к Древней Московской Сверхправославной Руси. И при всей жесткости в обрядовых практиках, в моментах нравственности и морали, старообрядцы оказываются более терпимы, чем "никонианская" Церковь. Старообрядчество как бы говорит тебе – исполняй, но живи своим умом.
При этом я воздерживаюсь от полемики, какое из направлений Старой Веры лучше.
– Что такое русское Старообрядчество сегодня? Каково его значение для России?
– Старая Вера – это традиционализм, перенесенный на русскую Землю. Староверы – соль русского народа. Они сохранили самые глубинные, сущностные черты. Без возрождения Старообрядчества, без взращивания, пусть иногда искусственного, тех ростков Старой Веры, что есть в России нельзя говорить о Руси Православной. Другими словами, Россия не возродится без Церкви, а Церковь не возродится без Старообрядчества.
Это самая крайняя позиция в возрождении Русского народа как Богоносного. Я убежден, что невозможно возрождение Руси без освоения дораскольной Традиции.
– Благодарю за беседу!
сентябрь 2006
|
