Михаил Поздняев Суп из топора. Каша в голове. Чудеса в решете Комплексный обед нашего религиозного сознания Источник: Новое время В день 700-летия со дня кончины благоверного князя Даниила Московского, 17 марта, случился пожар в основанном им монастыре. В столице каждый день что-нибудь горит – в том числе и храмы. Недавние примеры – огонь в Новоспасском монастыре и в Преображенском храме. Но происшествие в Свято-Даниловом особого рода: случилось оно под круглую дату, праздник, литургию в честь которого должен был служить патриарх, и почтить который, по слухам, обещал президент.
Придирчивый зоил
Полыхнуло не в каком-либо из монастырских соборов или церквей, а в здании Отдела внешнецерковных связей, возглавляемого митрополитом Кириллом (Гундяевым). У митрополита, помимо довольно многолюдного штата консультантов и референтов, есть нештатный зоил – в отдаленном прошлом прихожанин о. Александра Меня и аспирант Д.С. Лихачева, а в последние годы обозреватель "Московского комсомольца" Сергей Бычков. О нашей религиозно-общественной жизни во всем ее разнообразии и противоречивости пишет г-н Бычков крайне редко, зато о председателе ОВЦС им, так сказать, "уже написан Вертер". Мильон страданий публициста коренится в забытом эпизоде – отмены госпошлины на алкоголь и сигареты, которые Московская патриархия получала под видом "гуманитарной помощи". Узнав о пожаре в Свято-Даниловом, Бычков напечатал памфлет: ""Табачный" остался без крыши". В сотый раз именуя монастырь "центром экономических махинаций", наш зоил приходит к выводу: пожар в здании ОВЦС – не какое-нибудь нарушение техники безопасности, но "вполне естественный финал. Монахи Даниловского утверждают, что во время пожара на территории монастыря явственно ощущался запах серы. Как известно, этот запах источают при Божьих карах бесы..." Простите, смухлевал. Последние слова следует читать: "...ощущался запах сигарет с ментолом. Быть может, это горел неприкосновенный запас?.." Отредактировать г-на Бычкова меня вынудил подтекст его памфлета. Бог, дескать, шельму метит. Все это, мол, промыслительно случилось: если патриарх ничего с владыкой Кириллом поделать не может, если правоохранительные органы с ним, что называется, вась-вась, то еще "есть и Божий суд, наперсники разврата!"...
Ударил пробегом по бездуховности
Странное дело: вспомнились мне собственные мои статьи конца 80-х – начала 90-х гг. о связях главенства Московской патриархии с КГБ и внешней разведкой. На меня тогда многие обижались, многие называли "змеей, согретой на груди нашей Матери Церкви". Но в чем отличие моей тогдашней позиции (которой я и десять лет спустя не изменил) от позиции г-на Бычкова? Я настаивал на том, что главенство РПЦ – и, стало быть, мы вместе с ним, – увы, замарались. И должны об этом прямо сказать и принести покаяние. Меня потрясло интервью, которое дал мне архиепископ (ныне митрополит) Литовский Хризостом (Мартишкин) сразу после того, как на Архиерейском соборе 1992 г., созванном в Свято-Даниловом, ex cathedra заявил: "Надо каяться. Согрешили". Он тогда оказался в одиночестве – остальные мотали головами и пожимали плечами: о чем он бишь? Интервью было напечатано потом в "Русской мысли" под названием "Я был агентом КГБ. Но не был стукачом". Почувствуйте разницу... Позорные клички, агентурные имена давались всем епископам советского разлива карательными органами. Сегодня почитающий себя православным г-н Бычков дает митрополиту – одному-единственному! – кличку на манер тех, что носят персонажи "криминального чтива", разные там Бешеные и Гангрены. Закрадывается подозрение, неужели г-н Бычков искренне считает, будто все остальные наши архипастыри, в том числе тот (или те), чей заказ он выполняет, не связаны с теневым бизнесом и с верхушкой организованной преступности? Не в том дело, что митрополит Смоленский Кирилл очень любит кататься на горных лыжах в Швейцарии, а митрополит Воронежский Мефодий (Немцов) в день именин патриарха поставил всю епархию на лыжи беговые, ударив "попо-пробегом" по бездуховности и расслабленности телесной. Вся, в полной своей совокупности, наша Церковь остается больной и темной (в том смысле, который вкладывал Н.С. Лесков, сказав: "Русь крещена, но не просвещена"). Не замечать этого, сводить все к тому, что епископ А. казнокрад, а епископ Я., наоборот, педофил, – все равно что варить суп из топора...
"Моральный кодекс" от фарисеев
Когда Амвросию, старцу Оптиной пустыни, кто-то сказал: "Что это в Евангелии написано, будто бы Христос исцелил бесноватого, и бесы, выйдя из него, вошли в свиное стадо, а свиньи прыгнули в море и утонули? Глупости какие, бесов ведь нет!" – старец молвил с детской улыбкой: "И свиней тоже нет". Он имел в виду, что вот и скотина бессловесная не вынесла бремени зла, а мы его в себе всю жизнь таскаем, и нет чтоб выбросить на фиг в море и стать по-настоящему свободными – ждем ее, свободы, как деньрожденного торта со свечками. Сущий бред, что между христианами и коммунистами нет существенной разницы. Нам об этом говорят чуть ли не каждодневно вторые и время от времени первые. Увы, никем не замечено: вот именно что коммунистической, большевистской, была психология и идеология иерусалимских книжников и фарисеев – начиная с упертого следования своему "моральному кодексу" и кончая нетерпеливым ожиданием от Христа при Его въезде в столицу, пусть на осле, а не на броневике, призыва к общенародному восстанию. Они ждали от Него чуда, знамения, на блюдечке с каемочкой, и не частями, а сразу. Он призывал их к неспешному и мучительному труду души. Да и какое знамение мог Он им дать? Потом они же Его обвиняли, что хотел, мол, поджечь ОВЦС... Ой, простите, опять оговорился: разрушить храм Иерусалимский. А Он им толковал о храме Духа. И Он явил им "знамение Ионы Пророка", пробыв три дня не во чреве кита – в самом аду. За их грехи. И воскреснув. Ради их спасения. Митрополит Сурожский Антоний (Блум), недавно вышедший на покой, в одной из бесед рассказал о том, как он уверовал во Христа. Он был подросток, русский во Франции, чужак по своему социальному положению и "римский львенок" по готовности в любой момент получить по физиономии и дать сдачи. Немудрено, что он и имени Божия на дух не переносил. Но однажды он уступил просьбам взрослых: сел взаперти и стал читать Евангелие, выбрав то, что покороче прочих, – от Марка, писанное как раз для таких вот "римских львят". Читал он с ужасным напряжением, как обычно делается то, от чего хочешь раз и навсегда избавиться. И вдруг в начале третьей главы он почувствовал: Христос рядом. Он стоит здесь, в этой комнате, по другую сторону стола. "Поверьте,– вспоминал почти девяностолетний митрополит, – это не было галлюцинацией, не было следствием переутомления, не было каким-то романтическим настроением, я человек прагматический. Но я могу вам честно сказать: это было". Такое бывает редко. Вон и современники Христа, включая Фому и Марию Магдалину, верить отказывались. Но Мария-то с Фомой с Ним были, за Ним ходили; как было поверить тем, кто не верил ни в одно Его слово, считал и Его въезд в Иерусалим, и весть о Его воскресении провокациями западных оккупантов и лидеров антинародного режима?! И как поверить нам, куда легче верящим самым низкопробным басням вроде той, что в канун какого-то важного сражения какой-то святой явился товарищу Сталину и сказал: "Пахан, все будет путем!" – и товарищ Сталин сломил позвоночный столб вероломным захватчикам. Или другая басня: жила-была в Москве слепоглухонемая матушка Матронушка, в годы войны передававшая тому же товарищу Сталину записочки с пророчествами, и Сталин все делал, как Матронушка велела, и творились чудеса. Не верите? Зря. Матронушка причислена на основании вышеизложенного к лику святых. И очереди к ее могилке стоят, как всякий год 5 марта к могилке ее мнимого адепта на Красной площади. Про новомучеников, убитых большевиками, начиная с патриарха Тихона, аж в 1988 году, когда Горбачев дал Церкви отмашку на зеленый свет, митрополит Питирим (Нечаев) заявлял в интервью голландскому ТВ, что они все были лютые враги советской власти и пострадали за дело; канонизация царской семьи особой комиссией патриархии рассматривалась чуть ли не десять лет; а баснословная Матронушка раз – и в дамках. И добро бы такое творилось только в лоне Церкви: включите ночью, когда, как известно, бесы выходят на дело, хоть "Новый день" (там недавно в очередной раз превозносили до небес "новую хронологию" Фоменко, всерьез нам доказывая, что египетские пирамиды построены в средние века), хоть "Апологию" Диброва ("ну, товарищи, сегодня вас ждет такое, что завтра, если вы сейчас телевизор-то этот свой выключите, очень пожалеете, потому что, уверяю вас, все только об этом и будут говорить, а вы-то и не видели..."), хоть "Гордона" Гордона (воспроизвести звукоряд способен только диктофон, а я простой смертный). Не говорю уж о газетно-журнальных рекламах вроде "Любые воздействия. Раз и навсегда. В кратчайшие сроки" или "Верну удачу в бизнесе. Накажу обидчиков. Сниму порчу. Наследственный деревенский русский приворот НАВСЕГДА!". Выбор, вроде, богат, а распробуешь – одна и та же каша в голове... В годы земной жизни Христа мир кишел, не жиже нынешнего, мнимыми пророками, волхвами и чародеями, "заряжавшими воду", вроде приснопамятного Алана Чумака, лидерами "духовного возрождения" и носителями "самой сокровенной истины". За ними босоногой стайкой бегали обыватели, вопя и отталкивая друг друга локтями, норовя заплатить за чудо поменьше соседа, пролезть на сеанс по блату. Между всеми этими гуру была жесткая конкуренция, не гнушались они ни покровительства или попустительства властей, ни презренного металла, ни "черного" пи-ара, ни промоушна. Христос и апостолы, все как на подбор в лохмотьях, стояли в сторонке, с грустью шепча: "Маловеры... род лукавый и лицемерный..." – а ведь легко было подумать, что у тех, в толпе, глаза горят вот именно что духовной жаждой, пламенем чистой веры. Но Христос учил искать в свете глаз лишь любовь. И Павел, сам изрядный чудотворец (паралитики ждали при дороге, когда он пройдет мимо, и вставали на ноги, едва на них падала его тень), этот меч, объятый пламенем, запомнил главный урок Иисуса и писал на старости своим ученикам: "Если имею дар пророчества (исход войны в Заливе, курс доллара к евро, судьба Швыдкого. – М.П.), и знаю все тайны (перемещения вольных сынов эфира Любимова и Парфенова, местонахождение исчезнувшего Пелевина, кому обязан карьерой Басков. – М.П.), и имею всякое познание (вправду ли, пирамиды были построены итальянцами в Х веке или все ж таки египтянами за три тысячи лет до н.э. – М.П.)... так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я н и ч т о".
Из четырех углов к пятому
Вот и ответ. Вот и название четвертого измерения, спать нам не дающего, в особенности после того, как телевизор выключен. Споры о том, что лучше для здоровья – могилка тайной советницы вождя Матронушки или препараты под товарным знаком "Нестарит", о которых нам с маменькой вещают по "Радио России" каждые полчаса ("Не стоит?" – переспрашивает маменька), – или о том, какой митрополит благочестивее – Кирилл или Мефодий, – эти споры бессмысленны. И не только потому, что каждому воздается по вере его. Всем нам свойственно верить в чудо ("Пойдемте со всеми; поклонимся чуду..." – Б. Пастернак) – и не видеть его в упор ("И холодно было младенцу в вертепе..." – Он же). Мы порываемся в четвертое измерение, потому что нам душно в четырех стенах и страшно в трех соснах. Но даже и получая знамения, вымаливая у жизни чудеса, прикасаясь к тайне, мы не умеем включить все это в контекст всей обыденной жизни, связать с тем, что было, что будет и чем сердце успокоится. И каждый наш прорыв в "затерянные миры" оборачивается детской игрой в "пятый угол" с набиванием шишек. Что больно. В этом смысле мы все – ходящие к причастию, глотающие горстями "не стоит", голосующие за тех, кто обещает нам щедрый град манны небесной, объясняющие непопулярность у молодежи патриотических песен Вики Цыгановой и группы "Белый день" происками янки и засильем на рынках "азеров", а не балаганно-кабацким уровнем упомянутых песен, – все мы страждем комплексом хронических болезней, перечисленных в названии моих заметок. А если одним словом – духовным инфантилизмом. Видеть в пожаре в ОВЦС Божью кару, в болезни патриарха, по утверждению г-на Бычкова, следствие эмоциональных бесед с митрополитом Кириллом, в том, что, коль скоро в Ирак летали с миротворческой миссией муфтий и поп, стало быть, крепнут позиции новых русских евразийцев, – это, знаете ли, обладать сознанием недоросля из рассказа О’Генри "Вождь краснокожих": "Отчего ветер дует? Оттого что деревья качаются!" Вот ужас-то, как говорит моя маменька, взирая из окошка на школьниц в брюках, курящих сигареты "Вог" (не иначе митрополит Кирилл угостил)... Почти одновременно с Матронушкой был причислен к лику святых узник сталинских лагерей профессор хирургии и сталинский лауреат архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). В операционной у него всегда была икона, да и белый халат он надевал поверх черной рясы. Говорят, он творил чудеса. Как доктор, помнящий клятву Гиппократа? Или как пастырь, следующий завету Христа? Смог бы он сам дать ответ – человек, наделенный в первую очередь даром любви, каждый день забывавший о себе, и служа Литургию, и делая надрез скальпелем ради единственного несомненного в мире чуда – другого человека?
|
