Александр Крылов Дыдрыпш-ныха. Снятие нескольких грехов и проклятий Главы из книги "Религия и традиции абхазов" Данная церемония описывается на примере моления рода Джантамыр фамилии Хагба, которое состоялось в воскресенье 22 августа 1999 г. Это моление имело свою предысторию, которая наглядно показывает роль разного рода гаданий в системе религиозных представлений современных абхазов. Ранее уже отмечалось, что многие участники очистительных молений (ампаровцы и другие) указывали, что побудительным мотивом для проведения церемонии стали повторявшиеся у них вещие сны, либо постоянные беды и семейные неурядицы, за объяснением которых люди обращались к различным гадалкам. Представляется целесообразным на примере моления одного из родов фамилии Хагба прояснить данную тему. Мое давнее знакомство с семьей Хагба и многими людьми, принимавшими участие в излагаемых ниже событиях, значительно облегчило эту задачу.
Об истории гадания, предшествовавшего очистительному молению, нам рассказала уроженка села Ачандара Марина Хагба – ныне проживающая в Москве и занимающаяся мелкой торговлей. По ее словам, причиной поездки к гадалке стала смерть нескольких ее близких родственников, а также то, что "в жизни не было ничего хорошего, одни беды и несчастья". Под влиянием преследовавших семью бед Марина Хагба, ее старшая сестра и брат Динарик в 1996 г. решили поехать к проживающей в Сухумском районе известной гадалке.
Гадалка оказалась довольно молодой абхазкой, матерью нескольких маленьких детей. По словам М. Хагба, за какое-то время до описываемых событий эта женщина "заболела божьей болезнью: лежала не вставая и как бы спала три месяца, общаясь все это время с Богом", а после своего выздоровления она обрела дар лечить и делать предсказания.
Гадалка посадила старшую сестру Марины за стол, на котором стояли иконы и лежали карты, зажгла свечу, стала смотреть сквозь пламя на сидящую напротив женщину и задавать ей вопросы. Затем она закрыла глаза и "как будто начала разговаривать с Богом". После этого гадалка вновь посмотрела на женщину сквозь пламя свечи и сама стала рассказывать историю семьи Хагба так, "как будто давно ее знала".
На вопрос о причине постигших хагбовцев несчастий гадалка ответила вопросом: проклинались ли в прошлом их род и фамилия? Действительно, как вспомнил тогда Д. Хагба, подобное проклятие имело место в далеком прошлом, но его обстоятельства были пришедшим неизвестны. На это гадалка ответила, что в таком случае ей требуется "дополнительно посмотреть, спросить, пообщаться с Ним и Он покажет, что вам нужно сделать". Она еще какое-то время смотрела на лежащие на столе предметы, шептала что-то на "непонятном языке" как бы снимая проклятие с пришедших. Затем попросила принести кукурузную муку, полотенце и иголку, произнесла над ними снимающие проклятие заклинания и приказала выбросить все в реку.
По словам гадалки, проделанный ею очистительный обряд лишь временно поможет пришедшим и будет действовать в течение ограниченного времени – не более года. Чтобы проклятие было снято окончательно, тот род фамилии Хагба, над которым оно тяготеет, должен "порезать животное и кровь пролить на аныхе в своем селе". Гадалка настоятельно советовала пришедшим обратиться к жрецу святилища Дыдрыпш и рассказать ему о своем деле: "скажите ему, что вы не знаете об обстоятельствах проклятия: он знает, что нужно сказать в таком случае и что требуется сделать".
Об оплате своих услуг гадалка ничего не говорила, но обычно пришедшие к ней люди "сами дают ей столько, сколько могут". В тот раз Д. Хагба дал ей 50 рублей, принять которые женщина поначалу отказывалась и взяла лишь после уговоров.
Занятые повседневными заботами хагбовцы не последовали совету гадалки, не обратились к жрецу. Примерно через два года после гадания трагически погиб Динарик, лишь после этого хагбовцы пришли к жрецу. Жрец и старики фамилии путем расспросов родственников и односельчан стали выяснять обстоятельства давнего проклятия. В результате они узнали, что над хагбовцами тяготеет не одно, а несколько проклятий за грехи их предков.
Первое проклятие считалось посланным высшими силами в наказание за то, что примерно в 1920-х гг. ("когда жрецом был Конач Чичба"), один из хагбовцев из рода Джантамыр разбил закопанный в землю кувшин для вина – ахапщщьа, имеющий по представлениям абхазов важное ритуальное значение. Об этом случае Заур Чичба знал с детства по рассказам своих родителей: его отец также был тогда среди молодых шалопаев, разбивших кувшин (в нем не оказалось вина, на которое они так рассчитывали). В то время подгулявшие юноши смотрели на кувшин лишь как на тару для вина, теперь же их поступок стал рассматриваться как святотатство.
Обстоятельства второго проклятия были следующими. Примерно семьдесят лет назад (по подсчетам Артема Хагба – ныне одного из старейшин рода) юноша из фамилии Гунба похитил девушку Хагба, но ее родственники, не желавшие этого неравного по их мнению брака (они считали свою фамилию более высокой, к тому же жених имел репутацию пьяницы, гуляки и дебошира), в тот же день вернули ее обратно в родительский дом. Однако жених вновь повторил свое похищение. Хагбовцы посчитали себя опозоренными и во время вспыхнувшей ссоры похититель был убит одним из мужчин фамилии, принадлежавшим к роду Джантамыр. В ходе последовавшей вслед за этим кровной мести были убитые и раненые с обеих сторон.
Среди убитых оказался и брат похищенной девушки (не из рода Джантамыр). Вдова убитого прокляла тех, кто стал виновником его смерти в святилище Дыдрыпш. Теперь старики посчитали, что то проклятие легло не на гунбовцев, а на род Джантамыр, так как его члены совершили первое убийство, которое и стало причиной всех последующих смертей. Хагбовцы из рода Джантамыр в свое время не придали никакого значения данному проклятию, а после смерти самой вдовы и вовсе о нем позабыли.
Третье проклятие было связано с кражей, произошедшей в магазине, который принадлежал одному из хагбовцев. Хозяин обвинил в краже одного из рабочих магазина по фамилии Чичба и проклял его. Чтобы доказать свою невиновность подозреваемый принес очистительную присягу в святилище Дыдрыпш, в которой попросил Бога и апаимбара "показать истину". Теперь в наказании хагбовцев старики увидели кару за давнее несправедливое обвинение.
Когда хагбовцы из рода Джантамыр собирали деньги на проведение очистительного моления, они сами определили размер вознаграждения жрецу (500 рублей, что составляло тогда примерно 20 долларов) и готовившим ритуальный пирог с сыром женщинам (по 50 рублей). Кроме того, они купили отрез ткани для старушки, которая снимала одно из проклятий. Ей же они решили дать ей еще 200 рублей "за то, что она с доброй душой снимет проклятие".
В связи с летней жарой и повторившейся в 1999 г. засухой обряд жертвоприношения был проведен рано утром. Хотя в нем участвовало лишь несколько человек, он полностью повторял ту церемонию, которая уже описывалась на примере других аналогичных молений. Позднее, когда собрались все участники церемонии, началась ее основная часть. Она также повторяла аналогичные моления, однако в связи с тем, что одновременно отмаливались сразу три греха, молитва жреца состояла как бы из трех частей. Она гласила :
-
Великий Боже, обрати на нас
тепло своих очей и теплоту своего сердца.
Ты соединяешь собой землю с небом.
Ты держишь под своим крылом семь апаимбаров,
которые смотрят за Абхазией.
Вы идете одним путем,
то, что вы говорите едино,
и то что вы думаете едино.
Сегодня вы, семь апаимбаров,
охраняющие Абхазию с древнейших времен,
идете единым путем.
Просим вас благословить нас
теплотой своего сердца и теплом своей души.
Великий Дыдрыпш (Дыдрыпш Ду), ты старше всех.
Сегодня тебя посещают хагбовцы
со своими детьми и потомками.
Род Алеши Хагба, сына Аббаса, посещает тебя.
Здесь и Каня Хагба, она сегодня старше всех нас,
тут собравшихся.
Сегодня они просят тебя о следующем.
Вначале, когда они попросили меня
вместе с ними прийти к тебе,
я спросил из-за чего они хотят тебя посетить?
Вот первое, что они сказали.
Аббас Хагба, Ардзинба Кута и мой отец дружили.
Они были ровесниками, вместе гуляли, ели и пили.
Однажды они сидели у нас дома
и летом открыли кувшин.
В этом нет проклятия и мать мне
о том случае рассказывала.
Тут нет проклятия,
но если что-то было и есть с этой стороны:
может быть от них, или от нас
со стороны моего отца,
я прошу, чтобы ты снял это проклятие.
Одни говорят, что камень бросили в кувшин,
другие говорят, что в кувшин стреляли.
Точно уже никто не знает.
Если что-то есть с этой стороны,
я прошу, чтобы ты открыл им дорогу.
Я и от имени отца прошу,
чтобы благодаря твоей силе эти люди могли сказать:
"более у нас нет боли и горя по этой части".
Когда-то давно Аббас был старшиной села
и имел в доме магазин на первом этаже.
Когда-то давно я слышал, как говорят одним ухом,
что в то время там работал Чичба:
то ли Конач, то ли кто другой.
Однажды он закрыл магазин и ушел, а магазин ограбили.
После ограбления они произнесли проклятие.
Чичба пошли к аныхе.
Я уж не знаю, знал Аббас об этом человеке до ограбления
или узнал о нем после.
Теперь нам все не очень понятно,
но после того, как Чичба сказал "аныха" –
многое прояснилось.
И по этому делу я прошу тебя,
чтобы ты остановил действие этого проклятия.
Я думал, и они думали об этих двух случаях,
когда решили устроить сегодня моление.
До сегодняшнего дня я у многих спрашивал.
Многие сказали: "жалко этих людей".
И Кварчелия Милтон сказал,
чтобы мы все сделали, чтобы помочь этой семье.
Мы пошли в семью Агрба.
За давностью лет им было трудно вспомнить,
но они с большим уважением отнеслись к тому,
что мы пришли, и они сказали.
Это было очень давно и теперь уже нет свидетелей
и мало кто о том деле помнит.
Дочь Хагба Кадыра умыкнули гунбовцы.
За ней пошли чтобы вернуть Бас, Габриэл и Час Хагба.
Но те не хотели возвращать и произошла перестрелка,
был застрелен один из гунбовцев.
В отместку гунбовцы собрались
и в погоне за Басом Хагба они убили Часа Хагба.
Родичи Часа из-за его гибели прокляли на аныхе тех,
кто стал причиной его гибели.
Поэтому тут присутствует Каня Хагба –
старшая в этой семье,
чтобы дать добро на снятие этого проклятия.
Если по всему сказанному что-то и было сделано,
Дыдрыпш, мы просим тебя помочь этим людям.
Ты понимаешь, что не просто прийти к тебе
с детьми и внуками, с хлебом и солью.
Ты должен понять это и помочь этим людям.
Если еще есть что-то, о чем они не знают,
После того как они, поставив впереди себя жреца,
поведали тебе о своей боли,
то все наше желание –
чтобы ты благословил нас на путь к тебе.
Пусть после того, как они посетили тебя,
они смогут сказать,
что к ним вернулось здоровье и благоденствие,
что они встали на путь истинный,
что ты нас всех наставил на путь истинный.
Здесь стоит Артем Хагба, он болеет.
Во имя него сегодня совершается это моление,
пусть к нему вернется здоровье,
здоровым же добавь здоровья.
Все, кто тут стоят – происходят из рода Аббаса.
Где бы они ни находились – здесь ли, в России,
в армии или в другом месте –
пусть твой взор всегда сопровождает их в пути.
Все те, кто стоит здесь,
вы очень много перенесли в жизни.
Пусть он окинет вас добром своих глаз
и добротой своего сердца.
Пусть он покажет вам истинный путь.
Здоровья всем тем, кто пришел сюда вместе с Каней Хагба,
всем, кого она воспитала и воспитывает.
Пусть повысится рождаемость и род ваш возродится.
Хагба Каня, ты пришла сюда сегодня для того,
чтобы снять проклятие со всех оставшихся в роду.
Будь здорова со всеми теми,
кого ты воспитала и будешь воспитывать.
Я прошу тебя, и после меня ты будешь просить.
Пусть ты сможешь сказать о себе: "я счастливая была".
Пусть ты сможешь сказать обо мне:
"ты с доброй ногой нас сюда привел".
Все те, кто сегодня присутствует на молении,
будь то сосед, гость или кто бы он ни был,
пусть он сможет сказать:
"после посещения Великого Дыдрыпша (Дыдрыпш Ду)
все самое доброе и хорошее,
что можно получить от жизни, я получил".
Пусть после того,
как мы показали печень Великому Дыдрыпшу,
мы могли сказать,
что в Абхазии наступило благоденствие,
что кончились наши беды.
Пусть не будет засухи,
пусть пойдет дождь
и настанут хорошие времена,
пусть все другие народы скажут,
что именно в Абхазии находится рай.
Когда жрец закончил свою речь, он, в отличие от зафиксированной в предыдущем году практики, прикрепил горящую свечу не к дереву (оно в прошлом нередко загоралось от ее огня), а к новому деревянному столбику ограды. В верхушку этого столбика был забит специальный железный штырек для насаживания свечи, однако когда ветрено, то она крепится сбоку: для того, чтобы пламя не гасло. Жрец вновь обратился к присутствующим:
-
Великий Бог, окинь нас теплом своих очей
и теплотой своего сердца.
Благослови нас.
Если я что-то забыл – вы сами просите,
и те, кого вы пригласили –
тоже попросят для вас благоденствия.
Однако в это время один из чичбовцев подошел к нему и тихонько подсказал, что еще рано передавать слово другим. После этого жрец произнес: "Я неправильно делаю, прости меня Господи, прости". Он отставил свой стакан, вырезал из центра пирога кусочек, положил на него по кусочку печени и сердца жертвенного животного, окропил все вином и произнес:
Пока я эти кусочки пирога, печени и сердца
не разделю между Ачба и Чачба,
пусть на вашем лбу не выступает дурной пот,
пусть только добро побеждает в ваших помыслах.
После этого обряд продолжался согласно заведенному порядку. С пожеланием добра всем присутствующим жрец выпил свой стакан вина и попросил Каню Хагба сказать свое слово. Каня, худенькая старушка с седой головой, поддерживаемая одной из более молодых женщин, сказала тихим голосом:
-
Я открыта перед вами и перед Господом.
Как открыт мой ремень,
так открыто и мое сердце.
Все, что нужно было сказать,
уже сказал Заур Чичба.
Мне нечего добавить.
Каня пригубила вино, отведала ритуального угощения и после этого женщины сразу ее увели: старушке трудно было стоять. После нее говорил старейшина рода Джантамыр Хычкур Хагба:
-
Сегодняшнее дело – это дело не наших годов, оно было до нас.
Когда два рода сказали, что нужно прийти – мы пришли.
Дай Бог, чтобы все, что сказал Заур Чичба, сбылось.
Мы со времен наших дедов и отцов друг друга любили и уважали.
Пусть с сегодняшнего дня это продолжится.
Затем тот из старейшин рода, которому это было поручено заранее, в своей речи поблагодарил Заура Чичба и положил предназначенные жрецу завернутые в бумагу 500 рублей на столик с ритуальным угощением. Затем он преподнес Кане Хагба отрез ткани и деньги, а также положил на столик деньги, предназначенные для женщин, которые готовили ритуальный пирог с сыром. Все присутствующие выразили надежду, что после моления отношения между двумя родами фамилии Хагба "станут еще лучше" и все сказанное жрецом сбудется.
Ранее уже говорилось, что некоторые из абхазских стариков продолжают считать имя Аллах одним из наименований Бога-Творца. Видимо, в прошлом подобная практика была весьма распространенной, теперь же она становится редкостью. Данью этой ныне исчезающей традиции были слова одной из пожилых женщин фамилии Хагба:
-
О Боже (Анцэа), если есть грех,
прошу Господи, чтобы с твоей помощью
и с помощью Заура Чичба он был снят.
О Аллах, прошу тебя чтобы он был снят.
После того, как все присутствующие отведали ритуального угощения и произнесли подобающие случаю слова, началось общее застолье, завершившее собой моление рода Джантамыр фамилии Хагба.
|
