Л. А. Дыркова (Томск) Реставрация русского мессианства в пролетарской идеологии советского периода Тезисы доклада на IV Российском философском конгрессе "Философия и будущее цивилизации" Великая Отечественная война стала новым этапом трансформации русского мессианства. Предпосылки этого процесса можно проследить с середины 30-х годов. Идеи всемирной революции и мирового Интернационала вытесняются лозунгом построения социализма в отдельно взятой стране. Восстановленные дореволюционные понятия, такие как "родина", "патриотизм", "отечество", становятся символами, призванными консолидировать общество, утратившее в процессе коллективизации национальную почву и национальное лицо. Война наполнила истинным смыслом эти понятия, т.к. пришло осознание, что на идеях марксизма и интернационализма войны не выиграешь. Славные имена русских полководцев прозвучали в обращении Митрополита Сергия и речи Сталина. Наметилось послабление в положении русской православной церкви, восстановлено патриаршество. Учреждаются новые знаки воинской славы. Создан новый государственный гимн со словами о великой Руси, навеки сплотившей народы.
Можно выделить два этапа в процессе реставрации русского мессианства. На первом этапе, прежде всего в начальный период войны в условиях мобилизации всех слоёв общества, традиционные ценности русского народа, православие в том числе, потеснили приоритеты классовые, пролетарские. Но уже с конца 1943 и в 1944 гг. акценты несколько смещаются. Концепт о русском народе-спасителе и освободителе переплетается с вновь вышедшими на передний план ценностями пролетарского интернационализма. Образ России – защитницы Европы от татаро-монгольских орд, от Наполеона, а теперь и от нацизма была использована официальной пропагандой в целях идеологического обоснования освободительной миссии Красной Армии и советского государства.
Мессианская идея служения России, соединившись с пролетарской идеологией, явила своеобразный сплав с примесью национализма. Делается акцент на преемственности исторических традиций, что отличает рассматриваемый период от предыдущих лет, когда только Октябрь 1917 считался точкой отчёта новой эры, а история страны начиналась с чистого листа. Со страниц "Правды" и "Известий" почти в славянофильской тональности звучат слова о "невиданном свете с Востока", который принёс в Европу выдающийся русский "светоносный народ", воплотивший вековую мечту славян о свободе, утверждающий братство народов, служащий примером для других. Кульминация – заявление Патриарха Алексия I корреспонденту "Известий", в котором Предстоятель РПЦ призывает благодарить Бога за то, что он возглавил страну (!) "избранным им гениальным вождём Иосифом Виссарионовичем Сталиным" ("Известия", 12 мая 1945 – выделено Л. Д.). Это, на наш взгляд, прямая аналогия с провозглашением избранности и божественной харизмы русского царя в мессианской доктрине "Москва – Третий Рим".
Русский патриотизм трансформировался в советский. Русский, советский человек представлен как тот человек, о котором мечтали лучшие умы человечества, а государство им созданное – это воплощение вековых чаяний и стремлений многих поколений.
Стойкое присутствие русских мессианских представлений в советском менталитете середины XX века нашло свое воплощение в культуре советского общества 40-х годов и культурной политике партийных и государственных органов.
Таким образом, в период Великой отечественной войны произошла не просто реставрация ключевых мессианских положений русской идеи. В кризисный период отечественной истории, в период возрождения национального самосознания представления о великом предназначении русского народа, о его призвании переплелись с официальной идеологией советского государства и трансформировались в своеобразное мессианское соединение – симбиоз почвеннического мессианства с пролетарским. В зависимости от исторических обстоятельств, идеологических запросов и конкретных политических задач текущего момента на первый план выдвигалась та или иная компонента феномена мессианства.
|
