RELIGARE («РЕЛИГИЯ и СМИ») , religare.ru
|
|
17 декабря 2002 Христиане и евреи – свои или чужие? Ученые об иудео-христианском диалоге "Свой или чужой? Евреи в восприятии славян, славяне в восприятии евреев. X-XX вв." — такова была тема научной конференции, организованной Институтом славяноведения РАН и Центром научных работников и преподавателей иудаики в вузах "Сэфер", которая проходила 26-28 ноября сего года в Москве. Уже несколько лет Институт славяноведения и "Сэфер" проводят конференции, посвященные самым актуальным проблемам иудейских и славянских штудий, в том числе сотворению мира в иудейской и христианской традициях, понятию греха, концепту чуда и т.д. На последней конференции обсуждалась одна из наиболее важных и болезненных тем – восприятие чужого однородным в культурном отношении обществом. Стоит подчеркнуть, что работа на этих конференциях ведется в рамках чисто академического дискурса, и даже когда тема близко соприкасается с религиозными и нравственными проблемами, обсуждение никогда не становится проповедью, исповедью или декларацией. Несмотря на это, а может быть как раз благодаря этому, обсуждение тем, связанных с антисемитизмом и ксенофобией, поднимает на поверхность самые глубокие и скрытые пласты религиозного сознания и ставит перед необходимостью их серьезного осмысления с христианской точки зрения. Удачно выстроенная логика докладов и дискуссий (в большой мере это заслуга координатора этой и всех предыдущих конференций Виктории Мочаловой) способствовала осознанию простого, но нелегко признаваемого факта, что другой, по мере того, как мы узнаем его, не переставая быть другим, перестает быть чужим, т.е. начинает восприниматься как ближний. На конференции речь шла, в частности, и об иудео-христианском диалоге, целью которого также является максимальное узнавание обеими религиями друг друга как разных, но не как чужих. Однако в настоящее время иудео-христианский диалог, по существу, ведется небольшой группой ученых и священнослужителей, но не является достоянием только профессиональной в собственном смысле науки. Может ли этот диалог существовать в академическом пространстве, обладает ли он какой-либо научной ценностью? Оказывает ли это обсуждение какое-либо влияние на современное общество и на процессы в нем? И если успешность иудео-христианского диалога и его резонанс в обществе, непосредственно связаны с тем, насколько в сознании людей существует событие Холокоста, то в какой мере в наши дни в России знают об этом событии? Эти вопросы корреспондент портала "Религия и СМИ" задал некоторым участникам конференции – специалистам в области истории иудео-христианских отношений. Как Вы относитесь к современному иудео-христианскому диалогу? Какое значение имеют академические исследования в области иудео-христианских отношений для современного диалога между христианами и евреями? Как Вам кажется, имеет ли этот академический диалог какой-либо резонанс в обществе? Михаил Владимирович Дмитриев, доцент кафедры истории южных и западных славян МГУ: – Одним словом я сказал бы, что имеет очень большое значение, может быть, даже большее, чем нам обычно думается. Когда мы смотрим, как в любом обществе, в том числе и в современном, функционирует историческая память, мы можем только поразиться громадному воздействию того, что пишется историками или теми, кто вообще рискует писать на исторические темы, потому что при нынешних средствах массовой информации можно из мухи сделать слона, а слона превратить в муху. Расхожие представления об отношениях христиан и евреев строятся по схеме, которая сложилась за многие века и которая очень глубоко отмечена событиями начала ХХ в. и Второй мировой войны. Поэтому исторические знания, преподносимые историками-профессионалами, находятся часто далеко от того, как функционирует общественное сознание. Когда говорят об отношениях христиан и евреев, рассматривается христианство как нечто всегда равное самому себе. Кроме того – и, может быть, это даже еще важнее, – никогда не уделяется должного внимания тому, что отличает восточное христианство от западного. При этом мы сталкиваемся с проблемой, которая все больше становится понятной историкам, но совершено не стала еще достоянием общественного мнения: до середины XVII века практически во всех традиционных православных культурах — в культурах средневековой Византии, в культуре православных Балкан — есть много отличий в отношении христианства к иудаизму по сравнению с западно-христианским миром. Христианский антисемитизм обычно отождествляется с наиболее агрессивными, жесткими формами средневекового антисемитизма, когда евреям приписываются самые чудовищные преступления — подготовка заговоров против христиан, отравление колодцев, похищение христианских младенцев, осквернение гостии, непосредственная связь с дьяволом и другие невероятные вещи. Когда мы приходим к традиционным православным культурам до начала XVII в., мы не обнаруживаем большей части этих представлений, особенно агрессивных, которые один из американских исследователей антисемитизма назвал "химерическим" антисемитизмом, и это наиболее зримые, наиболее ясные, осязаемые пункты различия между традиционной православной культурой и традиционной культурой западно-христианского мира. Разумеется, этот сюжет несколько сложнее, чем то, как я его сейчас представляю. Но действительное историческое знание позволяет по крайней мере выдвигать в качестве очень сильной, подтверждающейся постоянно гипотезы то, что традиционная православная культура иначе понимала, кто такой еврей, что такое соотношение еврея, живущего, скажем, во Львове в XVI в., и того еврея, который жил в эпоху Иисуса Христа и Понтия Пилата, что такое Талмуд и т.д. И вот дальнейшие исследования позволят нам показать, что традиционная православная культура существенно, хотя и не во всем отличалась от традиционной западной культуры. Что же произошло с этой традиционной православной культурой потом – во второй половине XVII, XVIII, XIX вв.? Что происходит с еврейскими общинами во время восстания Богдана Хмельницкого, что происходит с еврейскими общинам Кубани во время калиевщины и движения гайдамаков в XVIII в.? Почему в XIX, а затем в XX в. в России случаются один за другим погромы? Я сейчас ограничусь только тем, что скажу, что произошли существенные перемены, которые касались прежде всего "ученой" культуры: появились представления, которые прежде православной культуре не были свойственны. В частности, появились эти химерические представления, которые постепенно стали усваиваться, укореняться в православных культурах и греческого, и балканского, и восточно-славянского мира. Не будучи ни основной, ни даже одной из главных причин христианского антисемитизма, это, тем не менее, обострило антиеврейские настроения и ко второй половине XIX – началу XX вв. сделало их агрессивно фантасмагорическими. Вопреки распространенному стереотипу, представления о евреях, которые привели к погромам 1881-1882, 1903-1906 гг., погромам времени гражданской войны, делу Бейлиса, не коренятся в традиционной православной культуре, сформированной византийской церковью, византийским богословием, агиографией, проповедью, искусством. Это, мне кажется, необыкновенно важная вещь, и если удастся ее, как следует, осветить в СМИ, это очень поможет новому взгляду евреев на православных христиан, и православных на евреев. Леонид Александрович Мацих, проректор иудаики и международных академических отношений Международного Соломонова университета (Киев): – Я вовлечен в иудео-христианский диалог давно и, в отличие от многих скептиков, в него верю. У Бубера есть такая фраза: "Или XXI столетие будет веком диалога, или его вовсе не будет". И вот сейчас есть предпосылки к тому, чтобы XXI столетия совсем не было: война уже на носу. Но диалог между религиями — это некоторая абстракция, фигура речи, как если бы одна толпа и другая толпа перекрикивались через реку: в результате не слышно ни тех, ни других, а только слитный вопль и шум реки. Диалог возможен между людьми, а не между толпами, не между доктринами. В этом слабость позиции тех, кто ожидает от диалога немедленного и все переламывающего результата – такого не может быть. Когда я участвую в диалоге и призываю к этому других, я исхожу из старой талмудической фразы: barut ve sina – ahaiot hen (ивр.: невежество и ненависть – родные сестры), – и притом невежество – старшая сестра. Чем больше мы угнетем, дезавуируем старшую сестру, тем меньше будет присутствие младшей. Еврейско-христианский диалог в моем представлении делится на три плоскости, сообразно трем основным христианским деноминациям. Диалога с православными, к сожалению, почти совсем нет, что меня, выросшего в православной стране, искренне огорчает. Ни Русская Православная Церковь – ведущая сила в православном мире, ни греческая, ни румынская, ни болгарская и т.д. – никакие православные вероисповедания сколько-нибудь серьезных попыток вступить в этот диалог пока не предпринимали. Это касается и православного духовенства, и высокопоставленной иерархии, и образованных мирян, и богословской элиты. То, что они называют диалогом, – это либо уверения в своем не-антисемитизме, именно не фило-, а не-антисемитизме, либо какие-то общие политические декларации. Положение РПЦ достойно искреннего сожаления, если человек типа диакона Кураева считается главным идеологом и философом после Флоренского, после о. Сергия Булгакова. Как говорил Экзюпери, достаточно услышать песню XVI века, чтобы понять, как низко мы пали. Поэтому особо никто и не ждет. Мне слабо известна ситуация с болгарской, румынской и, скажем, греческой православными церквами, но я думаю, там то же самое. Что касается протестантства – там диалог всегда шел, но поскольку протестанты очень децентрализованы и одно исповедание не коррелирует с другим, одни ведут диалог очень активно (как, например, пятидесятники, в особенности немецкие, корейские и американские), другие, наоборот, не активны (например, адвентисты); баптисты участвуют в диалоге... То есть в протестантстве все вариативно. Юрий Михайлович Табак, ведущий специалист в области иудео-христианского диалога в России (Москва): – Сфера еврейско-христианского диалога — удел очень малой группы людей, представляющих лишь часть спектра иудейского и христианского мира. С христианской стороны – это, прежде всего, католики и протестанты либерального толка – университетские профессора, несколько духовных лиц. Из числа иудеев – это прежде всего реформисты, либо представители консервативной синагоги. И в этом смысле прямой резонанс и эффективность иудейско-христианского диалога для отношения христианского населения к евреям в целом не слишком велики. Почему? Потому что идеология этого круга людей, их мировоззрение только косвенно и со значительным временным лагом влияет на трансформацию официальной религиозной доктрины и иудеев, и христиан. Вместе с тем эта новая идеология играет значительную стратегическую роль, потому что новые взгляды на пересмотр отношения традиционных христиан к иудеям, в конце концов, воплощаются в доктринальные положения, обязательные для осмысления и принятия верующими. В результате за последние пятьдесят лет на Западе проделан огромный путь от средневековой христианской теологии иудаизма к новым теологическим воззрениям на евреев и иудаизм. Что касается России, то здесь диалог практически не ведется в силу очень многих причин. Главной из них мне видится теологическая. Православие идентифицирует себя в качестве древней религии, неотрывной от раннесредневекового Священного Предания. Последнее же, представленное прежде всего патристической традицией первых восьми веков новой эры, опирается на антииудаизм как фундаментальную основу: бытие претендующего на наследие древнего Израиля средневекового христианства (которому преемственно православие) предполагает небытие другого претендента – раввинистического иудаизма. Иначе говоря, православие заведомо заряжено на антииудаизм. Выход был бы найден, если бы православная Церковь сказала учительное слово: мы пересматриваем установки Св. Предания на предмет иудаизма (как это в свое время сделали католики). Но, в отличие от католиков и протестантов, православие в принципе не может отказаться от основных духовных установок Предания – иначе оно теряет свою идентичность "древней" религии и перестает быть "православием". Ведь, например, именно пренебрежение древним Преданием православие ставит в вину католичеству, таким образом дистанцируясь от последнего. И в этом тупиковость ситуации. В качестве второй причины я бы выделил известное неприятие интеллектуализма ("лжемудрствования") в современном православии и низкий уровень образования духовенства, что исключает обсуждение соответствующих вопросов. Третье – историческая несамостоятельность православной Церкви как института, ее подчиненность светской власти. Но несмотря на все диалог очень важен – прежде всего даже не для улучшения реальных взаимоотношений с иудеями, а для переосмысления собственных религиозных установок самими христианами. Не переосмыслив свою позицию в отношении евреев и иудаизма, христианину невозможно в полной мере сформулировать свои религиозные воззрения. Ведь в противном случае остается признать средневековую основу своей веры, что во многих случаях непредставимо для современных образованных православных: с одной стороны, они должны следовать Священному Преданию, чтобы иметь право декларировать себя православными, с другой стороны, внутренне, интуитивно они отказываются от следования такой позиции, равносильной агрессивному антииудаизму, и попадают в тупиковую ситуацию. Рашид Мурадович Капланов, председатеью академического совета центра "Сэфер" (Москва): – Начнем с констатации фактов. Те сдвиги, которые в основном имели место в западных церквах — протестантской, католической — за последние десятилетия, значительно улучшили взаимоотношения между евреями и христианами в странах Запада. Хотя тут не все так просто. Во-первых, существует некая толща, до которой все это не доходит. Я помню, как я был у своего близкого приятеля, португальца, и приехали его родители из сельской местности, совершенно не затронутые теологическими нововведениями люди. И мой приятель сказал, что Рашид – еврей. Они на это ответили: "Странно, а выглядит, как нормальный человек". То есть они, видимо, ожидали увидеть что-то вроде хвоста и рогов. Это, конечно, случай крайний, но это входило в сферу церковной политики Ватикана, у которого колоссальные исторические традиции, интересы во всех концах мира. Последние два года, как я понимаю, – не лучшие времена для диалога. В частности, это относится к канонизации некоторых деятелей, а также к работе совместной комиссии. Что же касается православия, то тут все несколько иначе, потому что проблема Освенцима не стоит так остро для Русской Православной Церкви, а некоторые ее представители, и в том числе евреи, принявшие христианство, считают, что надо заниматься не христианством после Освенцима, а христианством после Колымы, что по крайней мере для нас это более релевантный вопрос. Встречи и собеседования между представителями иудаизма и православия в основном проходят в Греции, там есть несколько церковных писателей, которые занимаются этим вопросом. А с еврейской стороны, в какой мере поддерживается этот диалог общественным мнением в Израиле или это какие-то отдельные инициативы? Леонид Мацих: – Еврейский мир тоже не един, он очень многообразен и многолик. Секулярная часть сообщества – за диалог на основе общих межкультурных баз, им очень нравится термин "иудео-христианская цивилизация", особенно в противопоставление исламской. С религиозными евреями гораздо сложнее, потому что есть часть религиозных евреев, которые видят в диалоге прямую угрозу своей монополии на истину. Дело в том, что у диалога, при всех его плюсах, есть очевидные минусы, поэтому отсутствие энтузиазма, например, у католиков, несмотря на приказ свыше, у протестантов и православных я тоже могу понять. Прежде всего, непонятно, куда он ведет, что есть цель этого движения? Всякая религия считает себя истинной, и если вести диалог с целью "послушайте и обратитесь", или "мы вам дадим братолюбивое назидание", то это абсурд. Диалоги с миссионерской целью должны быть исключены. Взаимное признание ошибок – наверное, но с этим всегда надо обращаться осторожно. Что возможно от диалога получить? Большую прозрачность религиозных институций, возможность узнать друг о друге, разбудить интерес у своих братьев по вере к чужой конфессии и воспитывать более толерантные модели поведения, учитывая, что у другого тоже может быть правда, хотя он верит по-своему, учиться уважать и не распинать чужую веру. У диалога есть и другие минусы: он приводит к десакрализации священных текстов, приучает видеть в Книге, в Писании, не священную книгу, The Text, а одну из многих. Диалог приучает к тому, что есть разные точки зрения, но не всякое сознание это выдерживает. Обычно люди мыслят в одной системе категорий, и для многих выход в иную плоскость оказывается смертельным: моральный релятивизм торжествует, и для них последние препоны рушатся. cvv dumps Как Вы относитесь к предложениям участников диалога и с еврейской, и с христианской стороны пересмотреть литургические тексты, в частности, тексты Страстной Пятницы? Леонид Мацих: – Я не знаю, нужно ли это делать... Да, некоторые элементы христианской литургики носят явно антииудейский характер, но ведь он же есть и в Евангелиях. Так что же – теперь Евангелие отменить? Тогда подрываются уже не просто какие-то основания – подрубается опорный столп, выбивается фундамент. Что это за "священное письмо", если его можно редактировать сообразно политической конъюнктуре? Я категорически против также пересмотра еврейской литургики, хотя и там есть очень сильные антихристианские выпады. Я за то, чтобы полемика была достоянием гласности, чтобы обсуждать эту тему на научном уровне. Надо приводить эти тексты и соответствующим образом их комментировать, но работать с клеем и ножницами недопустимо. Это касается и Писания, и Предания. Я за диалог, но я за то, чтобы ему была придана осмысленность, чтобы стало понятно, куда мы едем, для того, чтобы куда-то приехать. Если этого не будет, то диалог, например, с католической церковью – самый активный – заглохнет, потому что, когда Папа покинет нас – это ведь неизбежно когда-нибудь произойдет, – то какова будет реакция католической иерархии? Не будет ли отката назад, причем очень большого? Вероятно, это будет реакция на слишком многое из того, что сделали в последнее время и что не нашло опоры в низовом духовенстве, среди мирян. Может быть, имеет смысл остановиться, оглянуться, подумать. А диалог не должен быть самоцелью, и ему в жертву не надо приносить все другие вещи. Например, здравый смысл. Как Вам кажется, насколько о Холокосте знают в России? Юрий Табак: – В России, скорее, не знают о Холокосте, в России только слышали о Холокосте. Правда, слышат все больше и больше. Образованные люди знают, конечно, что основной мишенью нацистского режима были евреи. Вместе с тем, сущность Холокоста, его внутренний, глубинный смысл, его особенность, когда евреев уничтожали только за то, что они евреи, а не потому, что они были врагами нацизма в идеологическом, политическом или социальном плане, его генезис от религиозного антииудаизма – все это ставит Холокост в особую позицию, выделяет его среди других геноцидов. В России исследования такого рода, теоретическое осмысление Холокоста еще только начинаются. Рашид Капланов: – Что-то делается, чтобы знали, но этого все-таки недостаточно. Может быть, не стоит навязывать людям Холокост, но тем не менее нужно больше информации, потому что это касается не только и может быть не столько евреев. Поэтому то внимание, которое современное западное общественное мнение уделяет Холокосту, на мой взгляд, вполне понятно. В этом отношении положение несколько лучше в тех бывших советских республиках, где, собственно, Холокост и происходил. Михаил Дмитриев: – Несмотря на то, что в советской школе смазывалась и замалчивалась эта сторона отношения нацистского режима к неарийским народам, замалчивался антисемитизм нацистской Германии, я бы не рискнул сказать, что советский школьник не знал о том, как преследовали евреев во время Второй мировой войны, и что он думал, что в Освенциме уничтожали не столько евреев, сколько другие народы. В моей школе, в моем кругу общения знали, что Освенцим и ряд других концлагерей с газовыми камерами – это были лагеря смерти, приготовленные для евреев. Хуже дело обстояло с Бабьим Яром, но как только стало известно, что Евтушенко испытал большие трудности с публикацией своей поэмы, это сразу заставило знать об этом очень многих. Гораздо печальнее то, что происходит сейчас. У нас есть доступ ко всем источникам информации, но то, что мы узнали в конце 80-х – начале 90-х гг., в середине 90-х гг., мы стали забывать, потому что нынешняя информационная ситуации, характер чтения, состав текстов, которые преподносят СМИ, способствует больше забыванию многих важных вещей, чем их припоминанию и усвоению. Мне кажется, что при том, что ситуация не безнадежная и средний российский гражданин, школьник, студент знает о том, что такое Холокост, на мой взгляд, эта тема должна звучать более активно, часто. К этому нужно добавить, что эта тема должна звучать не в изоляции от других аспектов истории ХХ в., а в контексте катастрофической стороны истории ХХ в. Это было бы важным терапевтическим средством, прививкой против того, что может еще с нами случиться в XXI в. Леонид Мацих: – Этот вопрос только частично задевает тему межконфессионального диалога, потому что Холокост есть явление очень масштабное. О Холокосте знают мало в России, хотя очень много знают о войне вообще. Поскольку по идеологическим причинам об антиеврейской, антисемитской составляющей нацизма говорилось мало, получился своеобразный перекос. В Израиле получился обратный перекос — там о Холокосте знают очень много, а о том, как шла война и почему Холокост прекратился, многие даже не догадывались до массовой алии (эмиграции) из России. В Европе и в Америке ни о войне, ни о Холокосте вообще ничего не знают. В России война для каждого есть живое, экзистенциальное переживание, и когда она поворачивается таким своим ужасным боком, люди готовы это принять. Я знаю по опыту, что студенты, школьные учителя, вузовские преподаватели в России, на Украине с ужасом, но в то же время с готовностью узнают новое о Холокосте. Есть колоссальное количество энтузиастов, которые работают за копейки и пытаются внедрить эти темы в учебники, в сознание своих учеников. Это залог того, что мир будет хоть чуть-чуть лучше. Тему Холокоста не нужно абсолютизировать. Еврейская 4000-летняя цивилизация не состоит из одного Холокоста. Благодаря нашим американским друзьям тема Холокоста заслонила все остальные, и получается ложная самоидентификация у евреев: "Мы – это те, кто пережил Холокост, мы – жертвы". Это совершенно не еврейская точка зрения. То есть еврейский героизм, сопротивление, выживаемость, конформизм, в конце концов, еврейское религиозное мученичество – все это затеняется фонтанами дешевой крови, вроде фильма Спилберга, и это еще считается высоким достижением. Что же говорить об остальном мыле, которое на тему Холокоста продуцируется? Надо рассказывать ребятам в школе, надо рассказывать толковым студентам в вузах, надо, чтобы это стало частью сознания, но надо понимать – зачем, какова сверхзадача. Не просто для того, чтобы умножать познания и тем самым умножать скорбь, а чтобы пытаться находить модели сосуществования, чтобы Холокост не повторялся. Что толку знать о еврейском Холокосте, если завтра будет, не дай Бог, армянский или чеченский? Какие же уроки мы извлекли? Если учить Холокосту с этих позиций: видь в ближнем брата, а не врага, — тогда, конечно, нам стоит прилагать усилия. Ссылки по теме: Юрий Табак. Основные вехи иудейско-христианского диалога Целиком проблематике иудейско-христианского диалога посвящен сайт Иудейско-христианские отношения (Jewish-Christian Relations). Он постоянно обновляется и содержит материалы на английском, немецком, русском, португальском и испанском языках. Здесь можно найти научные статьи, официальные документы, новости и сообщения о текущих событиях, адреса организаций и институтов, специализирующихся в области иудейско-христианского диалога, и многое другое. Самый большой объем материалов доступен по-английски, однако и русская его часть достаточно обширна. На русскоязычной странице содержатся Декларация Группы христианских ученых-исследователей христианско-иудейских отношений (США) "Священный долг" (О новом подходе христианского вероучения к иудаизму и еврейскому народу. 1 сентября 2002 г.), "Дабру Эмет" ("Говорите правду!") – документ, подготовленный еврейскими учеными, а также более двадцати статей, в том числе кардинала Люстиже, Давида Флюссера, Джона Павликовского, прот. Сергия Гаккеля. Для читающих по-английски сайт предлагает около 150 научных, полемических и публицистических статей ведущих ученых – историков, религиоведов, гебраистов, теологов, специалистов в области иудейско-христианского диалога: Ирвинга Гринберга, Пола ван Бюрена, Герхарда Бодендорфера, Лоуренса Шифмана, Хелен Фрай, Эли Визеля и других. На странице "Заявления и декларации церквей и организаций" содержатся тексты и резюме основных документов римско-католической церкви, начиная с исторической декларации II Ватиканского собора Nostra Aetate, лютеранской, англиканской и других протестантских церквей, а также экуменические, совместные иудейско-христианские, межрелигиозные официальные документы, посвященные иудейско-христианским отношениям. |
 |
РЕКЛАМА |
