Россия и свобода совести. Итоги 2004 года. Взгляд изнутри. Говорит священник Всеволод Чаплин Интервью с заместителем председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата протоиереем Всеволодом Чаплиным
- Ваше преподобие, как вы в целом оцениваете ситуацию с соблюдением прав верующих в России?
- Я думаю, что в подавляющем большинстве случаев базовые права верующих реализуются полностью: право на молитву и богослужение, право исповедовать свою веру, распространять свои убеждения. Иногда верующим трудно поддерживать религиозный образ жизни в армии, тюремном заключении и, особенно, в некоторых социальных учреждениях – больницах закрытого типа, детских приютах и т.д. Такая проблема существует, но она является скорее исключением, чем правилом.
Я не думаю, что эта проблема так остра, как это пытаются представить хорошо оплачиваемые профессиональные борцы за религиозную свободу. Недавно прошла встреча председателя отдела внешних церковных связей МП митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла с Уполномоченным по правам человека в РФ Владимиром Лукиным. Последний сказал, что большинство поступающих к нему жалоб касаются социальной проблематики, а также произвола правоохранительных органов и чиновников.
- Изменился ли в последнее время сам характер проблем в сфере свободы совести в России?
- Новой тенденцией я бы назвал нарастающие опасения верующих, в первую очередь православных, в связи с той угрозой мировоззренческой свободе, которую может нести в себе стремление государства к полному отслеживанию информации о частной жизни человека и хранение этой информации в специальных базах данных.
Еще одной серьезной угрозой мне видится тенденция к утверждению на юридическом уровне определенной идеологии, отрицающую за религиями право заявлять об эксклюзивном обладании истиной и вести полемику друг с другом.
- Очень часто со стороны международных правозащитных организаций звучат обвинения в том, что религиозное законодательство в России является дискриминационным. Согласны ли вы с такой оценкой?
- Российское законодательство о религии не дает каких-либо преимуществ тем или иным вероисповеданиям. Иногда ссылаются на преамбулу закона "О свободе совести и о религиозных объединениях", в которой говориться об особой роли некоторых религий, однако она не имеет никаких юридических последствий. Все централизованные религиозные объединения имеют абсолютно равный юридический статус. Этим мы отличаемся даже от таких, жестко разделяющих религию и государство стран, как США и Франция, где существует поддерживаемый государством институт армейских и посольских капелланов. Модель институциональных отношений Церкви и государства в России до сих пор несет на себе отпечаток инерции советских времен. Если правозащитники критикуют нас, скажем, за присутствие любых положительных знаний о религии в школе, то тогда они должны критиковать и Францию, где есть оплачиваемые государством религиозные капелланы в школах-интернатах.
Мне кажется, что наши правозащитники старшего поколения просто очень не любят Россию и стараются по всякому поводу написать политический донос в те организации, которые выделяют им средства, не стесняясь при этом пользоваться откровенно двойными стандартами. При этом они не замечают гораздо более серьезных проблем в сфере прав человека, которые существуют в России.
- Изменилась ли ситуация с соблюдением прав верующих в России и США после террористических атак, которым подверглись эти страны?
- Я считаю, что полностью демократическое общество приемлемо только для мирного времени. Сейчас большинство стран находятся на пороге войны или уже ведут ее. В этих условиях обществу приходится отказываться от части свобод и принимать жесткие меры. Со временем этот процесс будет нарастать. Но, все-таки хочется надеяться, что такое развитие событий не приведет к ущемлению основных мировоззренческих свобод, к превращению мира в электронный концлагерь.
- Как бы вы могли охарактеризовать ситуацию с соблюдением прав человека на Северном Кавказе?
- Там ведутся боевые действия и постоянно совершаются теракты. Исходя из этого, у правоохранительных органов в этом регионе должны быть особые полномочия. Конечно, невинные люди при этом не должны страдать. И даже в отношении тех, кто виновен в преступлении, должна максимально соблюдаться законность. В тоже время я бы не стал считать мирным населением всех тех, кто не является явным членом вооруженных формирований. Не секрет, что в современных партизанских войнах делать различия между мирным населением и одной из воющих сторон очень сложно, потому что огромное количество с формальной точки зрения мирных людей являются пособниками боевиков и террористов.
- Как вы считаете, справляется ли институт Уполномоченного по правам человека в РФ со своими обязанностями?
- Насколько мне известно, этот институт достаточно честно и последовательно реагируют на самые разные жалобы и вопросы населения, старается гасить конфликтные ситуации. При этом хочется надеяться, что его деятельность будет определяться, прежде всего, пожеланиями граждан, а не сиюминутными политическими тенденциями.
- Можно ли говорить о кризисе правозащитной идеологии в России?
- Я думаю, в этой области рождается новая идеология. Все больше правозащитных организаций начинают прислушиваться к нашим согражданам, а не к зарубежным спонсорам. Все больше правозащитников начинают обращать внимание на те забытые правозащитным движением проблемы, о которых я уже говорил. Встречают общественное неприятие те из "правозащитников", которые загнали себя в угол нелюбовью к России, участием в работе по разрушению исторической российской государственности, русофобскими высказываниями, доносами на нашу страну и ее народ. В правозащитную деятельность сегодня включаются все новые и новые силы. Монополия на правозащитную деятельность "диссидентов-антисоветчиков" стремительно разрушается и думаю, что со временем будет разрушена окончательно.
- Как вы могли бы прокомментировать точку зрения о том, что правозащитные организации в России, существующие на западные деньги, занимаются скорее политической деятельностью, нежели отстаиванием реальных интересов и прав людей?
- Я бы не стал грести всех под одну гребенку. Впрочем, действительно есть немало организаций, которые руководствуются полезностью своей деятельности для тех кругов на Западе, которые известны желанием расчленить Россию, ослабить ее в военном, политическом и экономическом отношении.
- Как вы считаете, могут ли религиозные организации работать в сфере защиты прав человека?
- Конечно. И интерес к этой работе постепенно пробуждается. К сожалению, еще недавно в среде религиозной общественности отношение к правозащитной деятельности было скорее скептическим, поскольку она прочно ассоциировалась с фанатиками-антиклерикалами. Однако сейчас верующие люди начинают понимать, что это и их дело тоже, и они должны помогать обрести голос и человеческое достоинство тем нашим согражданам, которые их лишены.
- Как вы относитесь к тому, что в России происходит постепенное сближение государства и Церкви? Может ли это негативно или позитивно повлиять на ситуацию с соблюдением прав верующих в нашей стране?
- Церковь всегда старалась быть ходатаем перед лицом власти о нуждах людей. На имя святейшего Патриарха поступает огромное количество писем с просьбами о защите, ходатайстве и помощи. Если эти просьбы обоснованны, мы стараемся реагировать на них. Мы не кричим об этом на всех углах, не рассказываем на пресс-конференциях, не пишем заявки на гранты, но выполняем эту работу и будем выполнять ее всегда.
|
