О поэзии Олега Охапкина в контексте философии Татьяны Горичевой

Анастасия Геннадьевна Корсунская (Кулик) родилась в 1982, в Воронеже. Окончила в 2004 году Воронежский государственный педагогический университет (ВГПУ) по специальности "Учитель русского языка и литературы. Учитель английского языка". В 2007 завершила обучение в очной аспирантуре ВГПУ и защитила кандидатскую диссертацию в Тверском государственном университете на тему: "Лирическая циклизация как особый тип текстопостроения (на материале третьего тома " Лирической трилогии" А. Блока").

С 2016 года живёт в Санкт-Петербурге, замужем.

Сфера научных интересов: ленинградский самиздат, творчество поэта О.А. Охапкина, проблема целостности литературного наследия и научная биография О.А. Охапкина.

В настоящее время ведётся работа над докторской диссертацией в контексте обозначенных научных интересов.

Работает доцентом кафедры русского языка в Военном институте физической культуры.

О ДОМИНАНТНЫХ КОНЦЕПТАХ ПОЭЗИИ О.А. ОХАПКИНА В КОНТЕКСТЕ ФИЛОСОФИИ Т.М. ГОРИЧЕВОЙ

О.А. Охапкин (1944-2008 гг.) является ключевой фигурой литературного процесса второй половины XX века, ярким и самобытным представителем неофициальной культуры 1960-80-х гг. Многие страницы истории русской литературы данного периода только начинают открываться в силу того, что были закрыты перед широким читателем на протяжении нескольких десятилетий. Литературное наследие поэта О.А. Охапкина еще предстоит узнать, исследовать и осмыслить.

Один из путей, ведущих к пониманию созданной О.А. Охапкиным лирической системы, является воссоздание творческого окружения поэта и в целом реконструкция эпохи, в которую он жил и писал. Особую ценность представляют воспоминания, размышления и свидетельства о жизни и творчестве О.А. Охапкина современников, которые вместе с ним прошли непростой путь, были участниками и очевидцами событий.

Как уникальные документы эпохи можно рассматривать работы современного философа Т.М. Горичевой, в которых отразились основные веяния времени и направленность мысли. Дружеские взаимоотношения с Т.М. Горичевой охватили практически весь путь О.А. Охапкина в литературе. В 1970-е гг. философа и поэта объединяла совместная деятельность в религиозно-философском семинаре "второй культуры", затем в 1977-78 гг. был период работы над самиздатским журналом "Община". В 1980 г. последовала эмиграция Т.М. Горичевой за рубеж и началась переписка, а позднее именно она помогла издать первую книгу стихотворений поэта в Париже в организованном ею издательстве "Беседа", ей же принадлежит предисловие к посмертному изданию стихов О.А. Охапкина "Философская лирика" [1].

Одной из отличительных особенностей поэтического стиля О.А. Охапкина является формирование устойчивых на протяжении всего творческого пути художественных концептов: "Концепт – это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека" [2].

Художественный мир поэта проникнут христианской культурой. Именно из библейского контекста в лирическую систему О.А. Охапкина вошли доминирующие в его творчестве концепты "пустота", "прозрачность", "тишина", "молчание": "Язык христианской традиции и язык светской литературы имеют общий тезаурус, включающий слова-концепты, фундаментальные для русского миропонимания...". Судьба таких слов-концептов "достойна пристального внимания филолога, богослова и философа (чьи интересы сходятся в глубине текста)" [3].

Художественные концепты имеют свою структуру: "Различают ядро и периферию концепта. Ядро – это словарные значения той или иной лексемы. Ближняя периферия включает универсальные знания, общие для всего народа, для всей культуры. Дальняя периферия возникает на основе индивидуального знания, коннотаций и ассоциаций" [4].

Религиозно-философские работы Т.М. Горичевой являются одним из источников, позволяющих уловить специфику и проследить формирование дальней периферии доминантных концептов поэзии О.А. Охапкина.

Поколение поэтов, только пришедших в литературу в 1960-70-х гг., остро ощутило образовавшийся разрыв с предшествующей культурной традицией, пришло осознание пропасти, разделившей разные поколения поэтов. Для свободно мыслящей творческой интеллигенции социокультурное пространство советской России ассоциировалось со "средой пустот, молчания и тишины":

В пустотах страха пустошь тишины.

В пустотах краха жуть не шевельнётся,

Лишь грусть осатанелая метнётся

В пустот-разруху, в пот-проруху, в сны,

Да снов мосты в пустотах сожжены...

Вот что открыло время, чем дохнуло,

Что распахнуло к сроку, тех пустот

Безжизненных, откуда жутью дуло... [1, с. 72]

Концепт "пустота" в лирике О.А. Охапкина связан с общекультурной семантикой остановки, отсутствия движения или ощущения простора, однако Т.М. Горичева описывает деятельность представителей неофициальной культуры как реакцию на возникшие "безжизненные пустоты" и необходимость сопротивления: "Ничто (человек – А.К.) обнаруживает себя прежде всего в пограничной ситуации страха, а страх рождается сопротивлением" [5, с. 204].

Способом сопротивления пустоте было творчество, призванное восстановить связи с предшествующей культурной традицией, найти пути преемственности, в частности, посредством ориентированности и погруженности в христианский контекст: "Появление в Советском Союзе "второй", полуподпольной культуры – одна из попыток по-новому заполнить пропасть. Эта вторая культура с самого начала выходила к трансцендентному, к вертикально-ценностному измерению бытия" [6]:

Минувшее уходит в подсознанье

И снится в снах причудливо рядясь.

И это с нашим прошлым связь

И о себе таинственное знанье [1, с. 29].

Именно необходимостью восстановить "сожженные мосты", заполнить "пустоты" (ср. лексическое выражение дальней периферии: пустошь, пустой, разруха, проруха и пр.) и продолжить традицию можно объяснить обилие эпиграфов и посвящений в лирике О.А. Охапкина, адресованных поэтам-предшественникам (Г. Державину, А. Блоку, Ф. Тютчеву, А. Блоку, А. Ахматовой и др.).

В 1977 году в статье ""Анонимное христианство" в философии" Т.М. Горичева свидетельствовала: "Нельзя отрицать, что существует сфера "чистой религиозности", не сводимая ни к нравственности, ни к философии, ни к искусству. Но замечательно, что тот, у кого впервые возникла эта идея, немецкий мыслитель Фр. Щлейермахер, умел увидеть Бога во всех творениях вселенной, видимых и невидимых. Он ясно указал на пути совершенствования для философии и поэзии: "Когда философы станут религиозными, будут искать Бога как Спиноза, а художники станут благочестивыми и будут любить Бога как Новалис, тогда будет отпраздновано великое Воскресение обоих миров"" [5, с. 195]. Позднее в книге "Беседы о Кривулине" Т.М. Горичева продолжит эту мысль и пишет о том, что поэзия – это воскрешение из мертвых [7].

Так в концептосфере О.А. Охапкина сложилась бинарная оппозиция. С исчезновением "среды пустот", окружающий мир приобрёл особую плотность: "Плотность – это отсутствие пустот" [1, с. 7].

Но этот видимый "плотный" мир раскрывается не внешне, а внутренне, то есть в своей сути, так как весь просвечивается Божьим светом: "Для Охапкина, как для брата всей твари, нет мёртвого бытия. Всё оно пронизано светом" [1, с. 7]. Так в художественной системе поэта зарождается концепт "прозрачность". Т.М. Горичева об этом пишет так: "Одна – прозрачность паразитических умов, неподвижная и ледяная прозрачность ада, другая – прозрачность витражей и святости" [8, с. 24].

Интересно, что современники отмечали, что взгляд О.А. Охапкина был направлен как бы внутрь себя, но это вовсе не замкнутость и не способ отстраниться от окружающего мира. Специфика художественного видения поэта отлична от художественных открытий авторов 1990-х гг.: "Сегодняшние философы и художники открывают недифференцированный сакральный мир... Они не находят себя в нем, а лишь созерцают со стороны... не превращают "литургию" товаров в живую церковную мистерию, благодаря которой только и возможно нахождение личности, свободы" [8, с. 24; с. 18].

О.А. Охапкину был свойствен "евангельский тип мышления", поэтому он находил себя внутри "сакрального мира". Окружающую действительность поэт видел и воспринимал в своей сути, так как вещный мир приобретал свойство "прозрачности": "Задача "райского" мышления – выйти к чистому бытию, к реальности недублируемой и неожиданной" [9, с. 94].

Т.В. Игошева так пишет о "прозрачности" в лирике поэта: "Стихи Олега Охапкина – особое духовное усилие "опрозрачнить" физически плотный мир и, в результате, увидеть и передать в слове его подлинную метафизическую сущность – хрупкую неуловимую красоту, уходящую своими корнями в духовный состав бытия" [10].

Существование внутри "сакрального мира" неизбежно влекло необходимость следовать его законам: О.А. Охапкин "не принимал ... попытки провести границу между своим поэтическим творчеством и своей христианской верой... для него стихи – его способ служить Богу и распространять благую весть" [11].

Поэт действительно не ставил своей целью и не стремился интерпретировать известные библейские сюжеты, художественно-просветительская задача была иной. В одном из последних интервью о "второй культуре" Т.М. Горичева об этом явлении сказала так: "Мы искали философское обоснование... Мы искали мистических выход и, кажется, мы его нашли" [12]; "Люди писали стихи не для денег или положения, но для ближних и Бога, а то и вовсе для одного Бога. Их деятельность была бесполезной во всех социальных и идеологических смыслах слова" [8, с. 15].

Однако творческий процесс не прекращался, так как пришло осознание наделенности особой миссией. Идея избранничества звучит во многих текстах О.А. Охапкина, ей посвящены отдельные труды Т.М. Горичевой. Претворение в жизни этой идеи можно проиллюстрировать письмом Т.М. Горичевой О.А. Охапкину, в котором она пишет об Оливье Клемане как об уникальном человеке, который смог стать истинным поэтом-богословом: "Только в нём одном ещё и живёт дух русской религиозной философии... Клеман – поэт-богослов" [13]. Видимо, для О.А. Охапкина также был важен синтез поэзии и богословия как путь, открывающий мир истинной поэзии:

В молчанье этом

Ты стал бы истинным поэтом,

Узнал бы цену вещих слов,

Евангелист и богослов [1, с. 98].

Обязательным условиями существования сакрального мира поэта-богослова являлись молчание и тишина:

Но слышал я, и это прежде грома,

Как бы трещала в пламени солома,

Сухая тишина во мне пылала,

Потом завеса зрения упала.

Тишь рухнула за миг до катастрофы.

Уже тогда я мог расслышать строфы.

Но до событья был порог затменья,

и он страшней, чем яркий миг творенья... [1, с. 50]

Концепт "тишина" в христианском контексте воспринимается вовсе не как бездействие, а в противоположность как важное условие для внутреннего интенсивного творческого процесса (ср. лексическое выражение дальней периферии: зов молчанья, звук безмолвья, ток беззвучья, настороженная тишь и пр.), который длится "В среде молчания":

Прислушайся к вещам! Они молчат.

Но разве и в молчанье не кричат? [14]

"Именно творчество и творчество непрестанное может быть противопоставлено мертвящему, искусственному миру современной цивилизации"; "Идею творчества можно понять, как идею "интенсивности" [9, с. 94-95].

Порой невидимая окружающим непрестанная интенсивная внутренняя работа позволила О.А. Охапкину "единым взглядом охватить больше, чем любопытные глаза неофита со множеством их движений" и творить свой "бесконечно-малый невидимый опыт подвига" [14], ведь "рай новой русской литературы – это рай посреди ада" [9, с. 94].

Доминантные концепты лирической системы О.А. Охапкина ("пустота", "прозрачность", "молчание", "тишина") уходят вглубь русской религиозно-философской мысли, но вместе с тем несут в себе отпечаток эпохи и становятся более различимыми в контексте трудов Т.М. Горичевой; они свойственны художественной системе О.А. Охапкина в целом, не исчерпываются каким-либо конкретным этапом творческого пути, делают его стиль узнаваемым, придавая определенную вневременность и целостность литературному наследию, позволяя читать всё созданное автором как единый текст.

Литература

1. Охапкин О.А. Философская лирика. СПб.: Русская культура, 2014.

2. Степанов Ю.С. Концепт // Константы: Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Школа "Языки русской культуры", 1997. URL: http://philologos.narod.ru/concept/stepanov-concept.htm (дата обращения: 13.07.2019).

3. Котельников В. Концепт "покой" в религиозных, философских и литературных контекстах // Русская культура. URL: http://russculture.ru/2019/05/05/vladimir-kotelnikov-konzept-pokoi-chast-1/ (дата обращения: 13.07.2019).

4. Бобрышева И.А. Специфика концепта "пустота" в творческой картине мира М.И. Цветаевой. URL: https://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2009/russian/text/bobrysheva.pdf (дата обращения: 13.07.2019).

5. Горичева Т.М. "Анонимное христианство" в философии // Часы. Т. 9. 1977.

6. Горичева Т.М. Православие и постмодернизм // Бесплатная электронная библиотека. URL: http://nauka.x-pdf.ru/17yuridicheskie/649766-1-pravoslavie-postmodernizm-leningrad-izdatelstvo-leningradskogo-universiteta-bbk-873-g69-kniga-izdaetsya-avtorskoy.php (дата обращения: 13.07.2019).

7. Горичева Т. "Пью вино архаизмов...". О поэзии Виктора Кривулина / Горичева Т., Орлов Д., Секацкий А., Иванов Н. СПб.: КОСТА, 2007.

8. Горичева Т.М. Православие и постмодернизм. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991.

9. Горичева Т. Эпоха пост-нигилизма // Беседа (религиозно-философский журнал). Ленинград-Париж. – № 4. – 1986.

10. Игошева Т.В. Принцип "прозрачности" в лирике Олега Охапкина // Охапкинские чтения. СПб. – № 1. – 2015. – С. 35.

11. Цитцевитц Ж. Олег Охапкин: между поэзией и догмой// Охапкинские чтения. СПб. – № 1. – 2015. – С. 37.

12. Горичева Т.М. О Кривулине и семинарах // Правмир. URL: https://yandex.ru/video/search?filmId=15669932219387168555&text=%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%87%D0%B5%D0%B2%D0%B0%20%D0%BE%20%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B9%20%D0%BA%D1%83%D0%BB%D1%8C%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B5&from=tabba r(дата обращения: 13.07.2019).

13. Личный архив О.А. Охапкина.

14. Охапкин О.А. Моленье о Чаше. СПб: Mitkilibris, 2004. – С. 29.

15. Горичева Т.М. О бесконечно малом религиозного // Часы. Т. 22. 1979. – С. 177-182.