Дина Малышева Конфликтные зоны СНГ и новый миропорядок Источник: Новая политика После 11 сентября 2001 г. Соединенные Штаты активизировали дипломатическое наступление повсюду в СНГ, а в Центральной Азии появились американские войска и военные базы. С началом иракской кампании открыто обозначилось стремление США включить в зону своей ответственности важный в стратегическом и экономическом отношении черноморско-каспийский регион.
Произошли на постсоветском пространстве и другие значимые геополитические изменения: расширение весной 2004 г. НАТО на восток и его приближение к западным границам России; официальное признание Европейским Союзом Украины, Белоруссии и Молдавии "новыми соседями", что подразумевает особые отношения с ними и их вступление в перспективе в объединенную Европу; начавшееся строительство Основного экспортного трубопровода (Актау-Баку-Тбилиси-Джейхан), по которому в обход России предполагается экспортировать азербайджанскую и казахстанскую нефть; формирование евразийского транспортного коридора (TRACECA), соединяющего – тоже в обход России – бассейн Каспийского моря с Черноморско-Средиземноморским регионом.
США и другие страны Запада заинтересованы в продвижении финансируемых ими экономических и энергетических проектов, а значит – и в разрешении застарелых конфликтов, которые могут воспрепятствовать реализации таких проектов. При этом новая геополитическая ситуация придает многим американским и европейским политикам уверенности, что справиться с конфликтными ситуациями на постсоветском пространстве вполне можно и без России.
Происшедшие изменения создали серьезную конкуренцию экономическим и политическим интересам России, а значит – и ее притязаниям на роль, если не главного экономического донора, то, по крайней мере, державы, ответственной за поддержание региональной стабильности в бывшем СССР. Реагируя на новейшие вызовы времени, Россия попыталась в 2004 году выстроить со своими соседями по Содружеству новую модель взаимоотношений, в том числе и в конфликтных зонах СНГ.
Россия, заинтересованная в минимизации существующих в СНГ рисков и угроз, в снижении уровня межнациональной напряженности, прилагает немалые усилия к тому, чтобы помочь своим южным соседям развязать тугие узлы вражды и недоверия. Несколько лет назад руководство РФ объявило, что внешняя политика страны будет базироваться на сугубо прагматических основаниях, главным из которых должен стать безусловный приоритет национальных интересов России. Исходя из этого стратегического курса, Россия, демонстрируя готовность принять участие в разрешении конфликтов и в постконфликтном строительстве, пытается не занимать одностороннюю позицию в конфликтах или решать (как это было нередко раньше – в начале 1990-х годов) за своих южных соседей их проблемы.
Прежняя ставка России в абхазском конфликте то на Тбилиси, то на Сухуми не оправдала себя. Между тем и грузинское руководство, обвиняя российских миротворцев в проабхазских настроениях, давно превратило вопрос о российских базах в Грузии в предмет торга в переговорах с Москвой по Абхазии. Оно использует российский миротворческий контингент для оказания давления на Москву в плане сокращения, а в перспективе и полного прекращения ее военного присутствия в Грузии.
Сохранение военного присутствия России в Грузии и демонстративная поддержка Абхазии в отместку за проявляемую Тбилиси "строптивость", малоэффективны, с точки зрения российских экономических и политических интересов. Оно питает антироссийскую риторику в Грузии и наносит ущерб имиджу России. В этой ситуации оптимальным для российской политики становится установление равноправных дружественных отношений с Грузией. Одинаково неприемлемым для России является как признание независимости самопровозглашенной республики, так и действия по "принуждению к миру силой" Абхазии и Южной Осетии, за что явно ратуют грузинские власти. Первый путь даст основание обвинить Россию в проведении политики двойных стандартов, учитывая, что она сама ведет войну с сепаратизмом в Чечне. Второй – грозит осложнениями отношений России с ее северокавказскими автономиями и возможной дестабилизацией на юге Российского государства.
В отношении Нагорно-карабахского конфликта Россия демонстрирует значительно большую "равноудаленность", нежели в отношении военного противостояния Грузии с Сухуми и Цхинвали, давая понять, что и Армения и Азербайджан имеют для нее равную ценность. Подталкивает Москва азербайджанскую и армянскую стороны к различным формам проведения диалога: в контексте двусторонних встреч на высшем уровне, в формате "кавказской четверки", в рамках Минской Группы ОБСЕ (одним из сопредседателей которой является Россия). Организовывает Россия, опираясь на МГ ОБСЕ и американские неправительственные структуры, неформальные встречи представителей общественности, интеллигенции стран-участниц конфликта с тем, чтобы создать атмосферу доверия, стимулировать диалог между враждующими сторонами. Заметна и сдержанность Москвы в оценке самого карабахского урегулирования. Но Россия не намерена уступать кому-либо в миротворческом процессе свое место, которое соответствует ее весу и влиянию на Кавказе. Она готова развивать диалог со всеми заинтересованными сторонами, стать гарантом будущих мирных договоренностей между сторонами.
Пролонгация конфликта негативно сказывается на экономических и политических интересах России. В России пришли также к пониманию того, что карабахский конфликт тормозит развитие важных для России партнерских связей с Азербайджаном. Но в России убеждены: никакой внешний нажим не заставит руководителей противоборствующих сторон пойти на уступки, которые будут угрожать их жизненным интересам. Для Армении и НКР – это безопасное проживание армян на территории анклава и снятие экономической блокады; для Азербайджана – это возвращение захваченных территорий (20 %), контроль в какой-либо форме над НКР и решение проблемы беженцев; для НКР – помимо соображений безопасного проживания жителей республики, участие в переговорном процессе в качестве равноправной стороны.
Российская позиция базируется на признании территориальной целостности всех без исключения республик Закавказья. В то же время существует и такое немаловажное обстоятельство: переговоры о статусе самоопределяющихся территорий в Закавказье должны принимать во внимание объективные реалии – изменившийся в ходе прошедших войн этнический баланс; продвижение Абхазии, Южной Осетии и Нагорного Карабаха по пути реализации идеи национального самоопределения. Вернуть политическую ситуацию здесь в довоенное состояние без масштабного кровопролития едва ли возможно. Россия в этом случае будет поставлена перед дилеммой – поддержать ту или иную сторону. Как показывает опыт участия России в закавказских конфликтах на их ранней стадии, игра на противоречиях не приводит к положительным результатам.
Во всех закавказских конфликтах Россия проявляет глубокую заинтересованность результатами переговорного процесса. Она стремится управлять им и рассматривает любые попытки исключить ее из процесса урегулирования как контрпродуктивные. Считаться с Россией придется и потому, что она связана особыми отношениями с населением абхазской и южно-осетинской автономий, развивает стратегическое сотрудничество с Азербайджаном и сохранит в обозримом будущем свое экономическое и военное присутствие в Армении. Политическая элита этой страны, какие бы прозападные реверансы она не делала, нуждается в России как в союзнике, который уравновешивает другие потенциально враждебные Армении силы в регионе.
Что касается Приднестровского конфликта, то в нем, как ни в каком другом, обозначилась глубина разногласий между Россией и ее западными партнерами – Советом Европы и ОБСЕ, взявшими на себя (наряду с Россией и Украиной) посредническую функцию в определении правового статуса Приднестровья и в урегулировании этого болезненного конфликта. Однако недавняя попытка России сдвинуть с мертвой точки пробуксовывавший переговорный процесс в рамках разработанного ее экспертами и одобренного первоначально конфликтующими сторонами мирного плана ("Об основных принципах государственного устройства объединенного государства" от 17 ноября 2003 г.) была сорвана европейцами, США и молдавскими националистами. Они обвинили Москву в односторонних действиях, а Европейский Союз предложил собственный проект, который обязывал Россию вывести свои войска из Молдовы; он также делал гарантами урегулирования конфликта, помимо России, Украину и ОБСЕ. Были предприняты и другие многосторонние международные усилия, в результате которых план не был подписан и конфликт остался в прежнем, "замороженном" состоянии. Срыв договоренностей по Приднестровью свидетельствовал о дефиците доверия к России, а также о том, что ни Европа, ни США не рассматривают более СНГ как зону особых интересов России. Но такой подход, стимулируя сильные центробежные тенденции, мало способствует умиротворению кризисных зон.
Итак, в плане урегулирования конфликтов на территории СНГ итоги последних лет не внушают особого оптимизма. Вследствие того, что все постсоветские конфликты Закавказья, не разрешены, а "заморожены", нельзя исключить угрозу их возобновления и, соответственно, дестабилизации и стран региона, и России. Но, учитывая, что в Азербайджане и Грузии авторитет власти серьезно подорван и в этом – одна из причин центробежных тенденций отдельных областей этих государств, обострение отношений с Россией только усилит такие тенденции в неподконтрольных регионах.
Эффективно противостоять новым вызовам в одиночку или же в опоре только на Запад странам СНГ будет сложно. Очевидно также, что политическую атмосферу в постсоветском пространстве будет определять состояние американо-российских отношений, тем более что Россия намерена и впредь сохранять в СНГ свое политическое, экономическое и военное присутствие, оставаться здесь, вероятнее всего, еще очень долго ключевым игроком. Достижение в постсоветском пространстве стабильности объективно выгодно и США, и России. Пока они сотрудничают – регион относительно стабилен, но если между этими двумя державами возникнет конфронтация, это может стать угрозой для безопасности. На данном историческом отрезке Россия и США нуждаются друг в друге, тем более что существуют и определенные пределы для активности каждого из них в СНГ. Именно поэтому координирование их действий пошло бы на пользу обеим сторонам.
26 октября 2004 г.
|
