Андрей Рогозянский Ожидать ли демократизации в Русской Церкви? Источник: Протоинфо Среди всех институтов российского общества, Русская Православная Церковь наименее затронута процессами реформирования. В управленческом отношении она решает задачи простейшего администрирования и какой-то частью ситуативного реагирования на изменения. Сильны мотивы иерархии, единоначалия, дисциплины, традиции, что представляет проявления логики, сильно расходящейся с логикой модернизации и демократизации. Что понимают под демократизацией и реформой? Реформирование социальных субъектов и институтов – обыденное явление. Традиционно, жизнь человека и общества имела постоянную основу и описывалась в виде совокупности составляющих. Сословия и нации, уклад жизни и образ занятий, обычаи и характерные подходы к организации дел были более-менее определены, узнаваемы и практиковались десятилетиями, если не веками. В современных условиях жёсткий постоянный костяк отсутствует. Человек активно переосмысливает своё положение и то, какие решения ему требуется принять. Образ жизни становится меньше привязанным к месту и факторам преемственности. Меняясь, социальные институты и субъекты утверждаются, "актуализуются", в окружающей действительности. Коммерческие ребрендинг и рестайлинг дают наиболее наглядные примеры этого. Товар и торговая марка тогда подтверждают свои высокие позиции, когда циклически, с частотой в несколько лет меняют свой облик. Не говорим уже о переменах в более мелкой атрибуции. Урбанистическая среда также находится в постоянном движении, объекты инфраструктуры, названия, вывески, профили деятельности постоянно меняются. Подходы к управлению, популярные тренды, темы для обсуждения в обществе, моды и пр. олицетворяют начало или стихию реформ. Перемены как постоянство Земля в современном представлении уже не покоится на твёрдых универсальных основаниях – слонах, стоящих на черепахе, а больше напоминает игрушку-эксцентрик с постоянно меняющимся центром тяжести и балансирующими элементами. Жизнь бесконечно "течёт"; постоянны лишь изменения. Похвалой служит то, когда констатируют: "Этот состав кабинета министров обеспечил стабильное реформирование разных областей социальной и экономической жизни". Стабильное реформирование – данное словосочетание ещё недавно казалось бы абсурдным. Современное управление работает, говоря языком математики, с производными и дифференциалами высших порядков. Оно решает задачи уже не ситуативного реагирования на изменения, но продуцирования изменений и управления изменениями. Метафизика демократизации В политическом реформировании главнейшее значение имеет проблематика демократизации. Содержание её раскрывается классически, в первую очередь, в связи с вестернизацией – приближением к западному образу и переходом на западные стандарты. Один из создателей теории демократизации Ш. Эйзенштадт говорит следующее: "процесс изменения в направлении тех типов социальной, экономической и политической систем, которые слагались и развивались в Западной Европе и Северной Америке в период с XVII по XIX в. и затем распространились на другие европейские страны, а в XIX и XX в. – на южноамериканский, азиатский и африканский континенты, к современному уровню развития". Это касается, в первую очередь, стран "догоняющего развития", включая Россию. Тем не менее, общие рамки представлений о демократизации шире. В западных странах продолжают по-своему обсуждать демократизацию и искать реформ. Распространена точка зрения, согласно которой история в конечном итоге приведёт человечество к новой модели общества, замечательного с точки зрения его демократизма. Такое чудо-общество будущего имеет название "открытого общества". Его примечательными чертами являются: свободная конкуренция элит, плюрализм и тесная вовлечённость граждан в решение разнообразных вопросов. Это как бы Город Солнца Кампанеллы на новый лад – очередная попытка реализовать утопию общества без недостатков, но путём эволюционного развития, с постоянным реформированием, предоставлением расширенных возможностей для индивидуального выбора и устранением барьеров и ограничений. Как и в варианте советского прошлого, блистающая вершина остаётся недостижима, хотя "зори открытого общества" современники видят уже сейчас. Ожидание скорого улучшения и преодоления существующих проблем затягивается, прогресс буксует, обнаруживая деградацию и откат от принципов. Тем более самоценными, сакральными оказываются категории "демократизации" и "реформ", ибо когда цель недостижима, движение к ней или ощущение продвижения к ней заменяет собой результат. Русская Церковь на переходе Обрисовав сложность темы, обратимся к тематике демократизации Русской Православной Церкви. До начала 1990-х Московский Патриархат представлял сравнительно небольшую организацию, впоследствии же сильно расширился. При этом реформы не произошло. При Патриархе Алексии II преобразования свелись к минимуму. Внутри конфессиональной общины распространилась критика модернизации, и вследствие всего этого Русская Православная Церковь во всё больше контрастировала с обстановкой в обществе и политикуме. Постепенно, к середине 2000-х это произвело перемену и значительное усиление реформаторских настроений. Ко времени восшествия на престол Патриарха Кирилла стремление к преобразованиям, осовремениванию облика РПЦ стало почти всеобщим. Напомним, что в большинстве христианских сообществ переход из системы статичных понятий "догмат-императив-обязанность" к динамическому мышлению "реформы-модернизации-актуализации" произошёл значительно раньше. Римо-католики произвели у себя кардинальную ревизию в начале 1960-х, на Втором Ватиканском соборе. Традиционное вероучение осталось внешне нетронутым, однако фактически aggiornamento или осовременивание составляет основу новой богословской и корпоративной культуры Ватикана и диктует конкретные действия. Что же касается ретроспективы модернизационнных процессов в РКЦ, начало таковых относится ещё к рубежу XIX-XX ст. – времени выхода энциклики папы Льва XIII "Rerum Novarum" ("Се, творю всё новое") 1891 года. Позиция самозащиты С 2009 г., начала правления Патриарха Кирилла, реформирование в Русской Православной Церкви стартует одновременно в нескольких направлениях: Реформирования управленческого аппарата Московской Патриархии; Дробления крупных епархий; Пересмотра подходов к медийному представительству в сторону более современного образа и технологичной работы; Усиления миссионерской, молодёжной и социальной составляющей в работе управленческих структур и приходов; Создания особого коллегиального органа, Межсоборного Присутствия, с началом работы его комиссий над новыми нормативными документами РПЦ; Реформы системы духовных училищ, семинарий и академий; Подготовки к осовремениванию богослужебного языка, обряда и доктринальной части.
В дальнейшем реформаторская деятельность наталкивается на "консервативную волну" в российской политике. Ряд чувствительных для Московской Патриархии происшествий и медиа-скандалов вынуждают церковное управление перейти на позицию самозащиты, смена политических ориентиров приводит к снижению общественного внимания к тематике реформирования-инноваций. В настоящий момент реформа в Русской Православной Церкви частично приостановлена, частично приобрела рутинный характер, как, например, в части деления епархий. Затяжные позиционные бои Миссионерские планы претерпели болезненную корректировку, и вместо первоначальных амбициозных намерений, простирающихся до "второго крещения Руси", представители РПЦ перешли к, говоря военной терминологией, "затяжным позиционным боям" на отдельных направлениях. Коллегиальные методы выработки решений Межсоборным присутствием показали себя недостаточно действенными, острые документы откладываются, состав комиссий давно не обновлялся, вопреки Уставу этого органа. Авторитаризм управления в некоторых моментах усилился, как, например, в принятой в 2009 г. новой редакции Устава прихода Русской Православной Церкви, которая сокращает юридические полномочия на местном уровне и передаёт их епархиям. Выступления официальных лиц выдержаны в подчёркнуто антимодерновой тональности "сохранения традиций", "укрепления национально-исторической идентичности" и т. д. Как и в большом социуме, внутри конфессиональной общины преобладают консервативные воззрения; сильна антизападная и антилиберальная критика. Реформаторы в оппозиции Реформаторски настроенная часть верующих уходит в оппозицию к официальному церковному курсу. Реформаторские требования приобретают более радикальный характер. Если первоначально ожидания состояли в плавном вхождении в реформу, когда на смену старшему поколению священнослужителей приходит "целое движение свободолюбиво настроенных пастырей", "Патриарх понимает, что общество изменилось, и Церкви нужно стать основным институтом уже нового демократического общества" (Роман Лункин. "Расколы или демократизация?"), то критика в настоящее время исходит из убеждения в коренной антидемократичности церковной бюрократии, оперирует весьма сильными образами, как, например, "вертикаль насилия, лжи и страха" и полна решимости революционным путём изгнать тоталитарный дух. Утверждается, в частности, приближение времени, когда институты гражданского общества как олицетворение совести, возьмут под контроль деятельность Русской Православной Церкви (Юрий Белановский. "Гражданское общество и Церковь"). Интенции нового богословия повторяют антиавторитарные концепции, выработанные западной теологией. Так, в манифесте группы украинских либеральных священников под названием "Богословие Майдана" Церковь призывают "вырасти до уровня общества, которое быстро растет на основе тех ценностей, которые должны были бы демонстрировать церкви". Тень политики Так состоится ли демократизация Русской Церкви и если да, в каком виде? Парадокс в том, что процессы в церковной среде сегодня зависят более от внешних условий, нежели от религиозного праксиса. Если государственническая, антизападническая линия в российской политике сохранится, мотивы иерархии, послушания, исторической преемственности будут преобладать. Напротив, дискутируемый "либеральный поворот" в России инициирует цепь событий, могущих произвести революцию в церковных институциях и мировоззрении. Консервативная и реформаторская волны в церковном управлении и проповеди – проекции борьбы течений в секулярной российской политике. Остро стоит вопрос о возможности для РПЦ жить и развиваться в своей логике, отличной от секулярной. Кризис религиозного авторитета затрагивает как демократическую оппозицию, так и консервативное большинство. Несмотря на полученную свободу исповедания, постсоветский период не вывел ярких фигур, лидеров религиозного обновления, сопоставимых с о. А. Менем, о. А. Шмеманом или митрополитом Антонием Сурожским. С другой стороны, не появилось примеров аскезы и благочестия, сопоставимых с опытом почитаемых старцев и наставников 1970-80-х. Существующие религиозные образцы – отголоски и воспоминание о горении христианского духа, бесконечные компиляции многажды сказанного. В таком положении РПЦ обречена следовать за политикой. Картина с недостающими паззлами В среде исследователей модернизации присутствуют разные мнения о том, как влияет процесс демократизации общества на религиозность. Некоторые провозглашают скорое наступление постхристианства, при отмирании церковных институций либо вытеснении их так называемыми "новыми религиозными движениями". Другие указывают на кризис секуляризма и пророчат наступление постсекулярной эры и синтеза цивилизационных и религиозных концепций. Есть также те, кто считает тренд на демократизацию временным, и в той или иной степени допускает возможность "вторичного упрощения" с возвращением интереса к историческим традициям. Обозревая всё вместе, нельзя не заметить, что тема демократизации в своей философской основе остаётся дискуссионной, предметом многочисленных допущений и спекуляций, напоминающей попытки достроить полную картинку по небольшому числу отдельных элементов паззла – эмпирических свидетельств последнего непродолжительного периода времени. По материалам доклада на конференции "Социология религии в обществе позднего модерна", Белгородский госуниверситет, сентябрь, 2014
|
