RELIGARE («РЕЛИГИЯ и СМИ») , religare.ru
постоянный URL текста: http://www.religare.ru/2_104965.html

30 августа 2014

Татьяна Кочетыгова

"ВБ": "Погост, часовенка над склепом..."

Источник: http://info-vb.ru/news/2014/08/29/vb-pogost-chasovenka-nad-sklepom- Вечерний Барнаул

15 лет назад Александр Щипков, московский публицист, политолог, редактор сайта "Религия и СМИ", оказавшись в командировке в Барнауле, первым делом отправился разыскивать могилу своего прадеда – священника Дионисия, похороненного на Нагорном кладбище.

Нахлынули воспоминания, собранные из рассказов мамы Татьяны и прабабушки Антонины... Дионисий Дмитриевич Щипков родился на Алтае, учился в Бийском духовном училище. По тем временам о нем получали довольно широкое образование. После его окончания выпускники выбирали не только стезю священника, многие шли учительствовать, так поступил и Дионисий Дмитриевич. Во время учебы он сдружился с Павлом Полковниковым. В Зыряновском Руднике (теперь это территория Казахстана), куда Дионисий приезжал в гости к другу, он познакомился с сестрой Павла – Антониной. Поженившись, они сначала учительствовали, а потом Дионисий принял сан священника и стал служить в сельском приходе, Антонина же вела домашнее хозяйство.

Надо сказать, что жизнь сельского священника в дореволюционные времена сильно отличалась от той лубочной картинки, которую нам активно пропагандировало советское кино. Многие батюшки работали в поле и на огороде, чтобы прокормить большое семейство. В семье священника Дионисия было четверо детей: два сына, Николай и Михаил, дочери Нина и Вера. Дионисий вышел из простой семьи, его отец Дмитрий Николаевич Щипков был сапожником, поэтому крестьянская работа священнику была не в тягость. По воспоминаниям жены Антонины, он любил пахать, сеять, сам выращивал овощи. При этом семья оставалась высокодуховной и прогрессивной по тем временам, выписывали много книг, газет, следили за культурной, религиозной и политической жизнью в стране и мире.

Последнее место, где жили Щипковы перед революцией, – Бобровка. Отец Дионисий пользовался уважением прихожан, когда они узнали о готовящемся аресте священника, пришли к нему ночью (вероятно, это была весна 1918 года) и предупредили. Бросив все пожитки, семья бежала из села, помыкавшись то там, то сям, осела в Барнауле. С этого момента отец Дионисий уже больше не служил в храмах, и этому есть несколько причин. Во-первых, он заболел туберкулезом, а во-вторых, половина церквей к тому времени в городе закрылась. Несмотря на свое бегство из села, в городе ни от кого не прятался, ходил в миру в подряснике и шляпе. В округе его быстро узнали и полюбили простые люди, часто обращались с просьбами покрестить, отпеть и так далее.

В 1928 году отец Дионисий умер, матушка Антонина обратилась к властям за разрешением похоронить его по церковной традиции за алтарем церкви на Нагорном кладбище. Ей отказали. Но дела это не изменило. На похороны собралось много народу, люди взяли гроб и понесли его на Нагорное кладбище самовольно. Шествие было похоже на крестный ход. Власть, вероятно, опасаясь волнений, связываться не стала. Брат жены отца Дионисия Василий Полковников, заслуживающий отдельной главы повествования (прошел Первую мировую, дослужился до чина штабс-капитана, воевал у Колчака, после Гражданской войны как белый офицер вынужден был скрываться, поменял фамилию, жил в самых разных местах Алтайского края), написал в своих мемуарах: "Умер самый светлый человек, которого я только знал".

Встреча

– Розыски могилы деда привели меня к архивариусу Барнаульской епархии Тамаре Скворцовой, которая занималась историей церквей края. Когда я назвался Александром Щипковым, она замерла. Оказалось, что Тамара Владимировна нашла в архиве епархиальный отчет ни то за 1905, ни то за 1910 год, в то время каждый священник присылал данные по своему приходу. Она сделала копии, и отчет одного из священников откопировался дважды. В конце 1990-х годов копировальная техника была еще не так распространена, как сейчас, и выкидывать листок стало жаль. Он лежал у нее в течение трех месяцев дома на письменном столе, это был отчет моего деда. В нем значилось: иерей Дионисий Щипков, столько-то дворов, прихожан, старообрядцев, такой-то доход от прихода. Помогла она мне и в поиске примерного места захоронения отца Дионисия. Тамара Владимировна поделилась фотографией могилы вашего знаменитого писателя Николая Михайловича Ядринцева, похороненного на Нагорном кладбище. Это хороший ориентир, который сохранился в Нагорном парке до сей поры. Справа от могилы писателя – храм, у которого и похоронили, по моим предположениям, священника Дионисия.

Я исползал всю Гору, опросил местное население, в конце концов нашел старушку, которая привела меня на предполагаемое место храма. По дороге она мне рассказывала, как им тяжело жить рядом с Нагорным парком, мол, у них дом на могилах построен, ночью все время кто-то по дому ходит. Посоветовал освятить жилище и помолиться за усопших, чтобы прекратились ночные шорохи и страхи. Я, в общем-то, понимаю этих людей, им деваться было некуда. Советская власть выделила участок земли на Горе, нужно было строиться. Нагорный парк в момент моего приезда в Барнаул представлял собой печальное зрелище: разруха и запустение вокруг. Я постоял, помолился и уехал домой.

Когда недавно узнал, что у вас хотят восстановить церковь в Нагорном парке и часовенку, сразу же связался с настоятелем будущего Иоанно-Предтеченского храма отцом Иоанном, он мне подробно рассказал о ходе реконструкции. Вот теперь хочу в сентябре приехать, чтобы поставить крест на предполагаемое место могилы деда. Конечно, в идеале нужно эксгумацию провести, могилу священника легко определить по кресту и Евангелию, но теперь как Бог даст, – выразил свою надежду Александр Щипков.

Традиции и судьбы

Родственники отца Дионисия унаследовали от него стойкость характера и преданность христианской вере. Александр Щипков во время нашего телефонного разговора сказал, что опубликовал мамины воспоминания о ее пребывании в женской тюрьме "Женский портрет в тюремном интерьере". Татьяна Николаевна преподавала французский и латынь в Смоленском университете, ее арестовали за пропаганду православных знаний среди студентов в 1970-е. Но формулировочку, конечно, другую сделали – за хулиганство по отношению к работнику милиции. При обыске на квартире она ударила по лицу представителя власти за то, что он пытался насильно разжать ее руку, чтобы забрать блокнот.

Когда я прочла книгу, была выбита из колеи на целый день. В детстве мы часто обсуждали фильмы и детские книжки про Гражданскую войну, жалели, что никогда не сможем побывать в той эпохе и стать героями. Так вот, если бы мне тогда попались воспоминания Татьяны Щипковой, я бы думала иначе: "Я увидела продуманную и одновременно стихийную систему мер для расчеловечивания человека, для ежедневного, ежечасного унижения человеческого достоинства, для уничтожения в человеке всех основ личности: родственных и семейных связей, различения добра и зла, самоуважения. В конце XX века человек вдруг видит себя рабом, не в переносном, а в прямом смысле – принадлежащим к касте рабов, к касте презираемой, печать которой остается на нем до смерти". Метко подмеченные детали тюремного заключения, перерастающие подчас в емкие метафоры современной действительности, не могут не оставить след в душе каждого. Кстати, книга вышла по благословению патриарха Кирилла, а в 2012 году в Смоленске на стене университета, где Татьяна Щипкова преподавала, святейший открыл в память о ней мемориальную доску. В предисловии к книге есть его слова:

"Нам иногда кажется, что подвиг исповедничества – это то, что принадлежит прошлому, поскольку нас сегодня окружает совершенно другая реальность, не требующая никаких особых усилий, чтобы исповедовать Христа. Нам кажется, что эта реальность исповедничества – где-то позади в прошлом. На самом деле исповедничество веры, подвиг свидетельства всегда будет. Все мы должны твердо помнить и знать, что путь служения Христу и Его Церкви всегда связан с исповедничеством и даже мученичеством".

Судя по всему, и последующие поколения впитали в себя все самое лучшее от своего прадеда.

По окончании работы над материалом, у меня возникло очень странное чувство недосказанности, ощущение, что главное осталось за кадром. Быть может, это и так, трудно уложить судьбы людей, заслуживающих целой книги, в сухие газетные строки. Возможно, когда-нибудь и появится книга о всех, кто похоронен на Нагорном кладбище, ну а мы постараемся донести любую новую информацию, появившуюся о них, тем более кое-что уже нам удалось найти. Читайте в ближайшем номере "Вечёрки".